— Не знаю, правда не знаю… Мне просто присылали документы.
— Аника делала подпольные операции?
— Я не знаю, она же не рассказывала.
— Лили, я тебя сейчас заберу к нам у всех на виду, подержу и выпущу, но охранять не буду. Тебя свои уничтожат. Неужели ты не понимаешь, что единственный способ выжить — рассказать все, что знаешь?
Лили уже рыдала:
— Но я правда ничего не знаю!
— Кто поселил тебя сюда?
— Аника. Она оплачивала квартиру. Мы тут… сексом занимались…
Оскар фыркнул:
— Я знаю. Кто здесь бывал из наших бывших?
— Только Аника.
— Вспомни, она ничего не говорила перед своим отъездом, не собиралась делать какую-то операцию?
Сначала Лили помотала головой, но потом встрепенулась:
— Говорила! Когда она вино пить отказалась, я не удивилась, за рулем все-таки. Но она и сексом заниматься отказалась, сказала, чтоб руки не дрожали во время операции. Я еще удивилась, мол, какая операция, если она уезжает? Она рассмеялась, что по привычке.
— Когда это было?
— В день ее отъезда.
Оке вздохнул:
— Оскар, у нее была с утра операция, все верно.
— Нет-нет, она отказалась, когда уже ушла из клиники. Мы с ней в обед кофе пили, я к себе пригласила, Аника сказала, что ей пора…
— Где может быть после операции Торстейн?
— Я не знаю, Оскар, честное слово, не знаю. Мне страшно…
Даг позвонил и отправил группу захвата обратно, она не понадобилась.
Номер незнаком, потому Линн просто сбросила вызов, надоело объяснять всем подряд, что Ларс уехал и, когда вернется, она не знает. Недавно даже наорала, что как только о дате его приезда станет известно, непременно даст объявление об этом во все газеты и вывесит огромный филборд вместо рекламы «СТОМА» на Седре.
Но вызов повторился, она включила, готовая нахамить, однако не успела. Голос в трубке женский, заставивший дыхание остановиться:
— Не отключай, недослушав. Тебе так понравились фотографии, что даже притащила Оскара себе в помощь?
Она вдруг все поняла.
— Жаклин?
— Узнала? Ты сообразительная… Но я тебе не по зубам. Добрались до Лили? Но до меня вам не добраться. Никогда!
В трубке гудки, сердце билось так, словно вознамерилось покинуть пределы организма. В голове стучало и гудело.
Она тщетно пыталась успокоиться и заснуть, несколько раз подходила к кроватке Мари, убеждалась, что девочка спокойно спит, снова ложилась…
Но стоило смежить веки, как снова раздавался страшный голос.
И вдруг…
«…но до меня вам не добраться… он в душе, сейчас выйдет…»
Линн рывком села, даже головой затрясла, пытаясь прогнать наваждение, но оно не проходило.
