— Да.
— Тогда продолжим.
Она перевернута на спину, и все действительно продолжилось.
— Надо отдать должное и ванильному сексу.
Едва ли это можно назвать ванильным сексом, потому что ее ягодицам было очень больно прикасаться даже к простыням, Х встал на колени, подтянул ее, положив ноги себе на плечи, и теперь действовал, позволяя Фриде опираться только на лопатки. Она удивилась тому, что прикосновения его рук к обожженной коже почему-то не вызывают такой боли, как обыкновенные простыни.
Фрида была совершенно беспомощна в таком положении, но Х вполне справился сам, оргазм снова получился бурным.
На некоторое время он замер, держа ее на весу. Потом рука нырнула к ее клитору:
— Ты можешь продолжить? Давай одна?
Х добился того, чтобы она еще раз кончила, снова бурно, с трудом сдержав вопль восторга. Дождавшись, когда мышцы прекратят сокращаться, осторожно вышел, опустил Фриду и лег рядом, обняв ее:
— Фрида, ты всегда такой была или у тебя просто давно не было секса?
— Только с тобой…
Она ужаснулась тому, что он решит, будто она сексуальная извращенка.
— Правда?
— Да.
— Значит, тебя наши игры заводят?
— Ничего себе игры!
Он рассмеялся:
— Не уходи от ответа. Я спросил, будучи выпоротой, ты испытываешь сильное желание и легче доходишь до оргазма?
И она вдруг честно призналась:
— Даже при мысли об этом…
И с изумлением почувствовала, что ей не стыдно от такого сумасшедшего признания. Что с ней, со скромницей Фридой, не рискнувшей даже купить себе вибратор в секс-шопе? Невольно тихонько рассмеялась.
— Что?
— Нет, ничего.
— Расскажи. Я приказываю.
Она созналась о секс-шопе.
— Значит, я разбудил в тебе ненасытную развратницу? Какой восторг! Придется тебя постоянно удовлетворять. Мазохистка-развратница… это же мечта любого мужчины. — Навис над ней, снова перевернул на спину. — Я очень хочу, чтобы ты возбуждалась от моего голоса, от прикосновений, от воспоминаний о наших занятиях, от одной мысли обо мне. Хочу, чтобы была готова к траху в любом месте и в любое время, но только со мной. Одного боюсь: с тобой я просто не в состоянии пользоваться презервативами. Ты пьешь таблетки?
— Нет.
— Если ты забеременеешь…
— Этого не будет, у меня не может быть детей. Из-за этого гиперсексуальность, как компенсация природы.
Ей было очень горько сознаваться в таком, но Фрида понимала, что нужно.
Он снова лег на бок, прижал ее к себе:
— Значит, будем трахаться день и ночь. А когда станет невмоготу, кого-нибудь усыновим. Или удочерим. Лучше то и другое.
Фрида просто ахнула. Х не намерен расставаться с ней? Он словно почувствовал ее сомнение:
