пытался сдержать собак, но те дали деру, и он кинулся вслед за ними. Трюмный люк захлопнулся.
Спасены.
Не тут-то было.
— Артур!
Карлотта ткнула пальцем.
Он оглянулся.
Растворитель на глазах пожирал ящик. Раздался треск, брызнули щепки. В секунду сообразив, Пфефферкорн успел повалить Карлотту, чтобы собою ее прикрыть. Нижний ящик развалился, и семь верхних, в каждом пятьдесят пять килограммов отборных корнеплодов, рухнули на него.
109
Пфефферкорн очнулся. Нога в грубом лубке. Грудь стянута повязкой. Голова забинтована. Жаркий озноб. Он огляделся: крохотная каюта, уставленная металлическими коробками и склянками. Корабельный лазарет.
— Мой герой.
С изножья койки ему улыбалась целая и невредимая Карлотта.
110
Она и Яромир как могли с ним нянчились: с ложечки кормили супом, пичкали вздувшимися советскими антибиотиками с истекшим сроком годности, сторожили его бредовое забытье. Наконец сознание его настолько прояснилось, что он потребовал полную порцию корнеплодного крошева, и ему достало сил ее проглотить.
— Вкусно? — спросила Карлотта.
— Гадость. — Пфефферкорн хотел отставить тарелку — и сморщился от боли в сломанных ребрах.
— Бедненький, — сказала она.
— Ты как?
— А что я?
— Как себя чувствуешь?
— Ты еще спрашиваешь?
— В смысле, тебе ничего не повредили?
Карлотта пожала плечами:
— Сначала слегка отлупили, но потом обращались сносно.
— Не лезли?
— Лез… а! — Она поежилась. — Нет, без этого.
— Хорошо, — сказал он. — Я хотел выяснить, прежде чем…
— Прежде чем что?
— Прежде чем это.
Любовь. Потная, осторожная, акробатическая. Запредельная.
Она лежала рядом, перебирая его волосы.
— Так мило, что ты отправился меня спасать. Глупо, но мило.
— Это мой девиз.
— Как же ты меня отыскал?
