Ни то ни се. Рукопись избежала резака, но попала к вам, и мы получили орду взбешенных засранцев, то бишь восточных злабов. Дело в том, что Титыч, хоть безжалостный тиран, тот еще популист. Рожден в нищете, «свой в доску» и прочая мура. Для нас он заурядный постсоветский диктатор. Но для крестьянина, в крытой соломой хибаре обитающего вместе с выводком из шести-восьми дистрофичных недоумков, у которых на всех десять, хорошо двенадцать, зубов, он Джек, мать его, Кеннеди. Постарайтесь понять злабов. Им обидно.
— Я подстрелил президента Восточной Злабии, — сказал Пфефферкорн.
— Сила печатного слова и все такое. Сейчас главное — остановить кровопролитие. — Сейвори встал. — Вот тут ваш выход.
— Как это? — насторожился Пфефферкорн.
Волоча ноги, старик подошел к шкафу и стал выдвигать ящики:
— Нужно кем-то заполнить вакансию, открывшуюся после Билла. Учитывая вашу расторопность… куда ж я ее, зараза… в создании превосходного бренда… ага, вот она!
Он достал толстую рукопись, перехваченную резинками, и бросил ее на стол.
— Осалил! — сказал Сейвори. — Вам водить.
44
Титул гласил: «Кровавая ночь».
— Дальнейшее развитие темы, начатой в «Кровавых глазах», — сказал Сейвори. — Кроме того, весьма интересная эволюция героя, воистину поэтические описания природы. Убойные постельные сцены. Парни по праву гордятся своей работой.
— Это гнусно, — сказал Пфефферкорн.
— Будет вам корчить цацу.
— Это шантаж.
— Есть такое слово, «сотрудничество».
— Какое сотрудничество, если нет выбора.
— Выбор всегда есть, — сказал Сейвори. — Однако за каким чертом отказываться? Нет, можете, конечно, но тогда кранты вашим публикациям. Открою маленький секрет, Арти: вы бездарь. Я прочел вашу первую книгу. Шлак. А вот еще секрет: я читал ваши интервью. Наведался в ваше новое жилище. Увидел достаточно, чтобы понять: вам нравится положение известного автора. Само собой. Ваша новая жизнь гораздо приятнее старой. Нужно быть дураком, чтобы от нее отказаться. И ради чего? Вам предлагают сделать то, что вы уже делали. Я даю вам шанс спасти репутацию, послужить стране и поднакопить на безбедную старость. Невообразимо выгодная сделка. Другой бы вылизал мне задницу.
Пфефферкорн молчал.
— Можете отказаться. Встать и уйти. Но тогда не обессудьте. Бог с ним, что добавите мне мороки. Дело не в том. Вас жалко. Вы меня понимаете, правда? Я вас разоблачу. Придется. По справедливости. Вот уж будет пиршество для прессы, а? Только представьте: смешают с грязью вас, вашего агента, издателя и ваших близких. Провоняет всякий в радиусе пятидесяти миль от вас.
— Тогда и я вас разоблачу.
Сейвори ухмыльнулся:
— Валяйте. Так вам и поверят.
Наступило долгое молчание.
— Карлотта знает? — спросил Пфефферкорн.
— В полном неведении.
— Пусть и не знает.
— Конечно, если сами не расскажете.