Пфефферкорн прикинул варианты обращения по имени и без него. Имя пригвождает к стене, не давая возможности ускользнуть. Но оно же индивидуализирует, а сейчас важно, чтобы старик почувствовал свою ничтожность. Эй, вы! — слышен отрывистый ритм выстрела. Знайте, Сейвори! — похоже на свист шпаги, рассекающей воздух. Пфефферкорн еще не выбрал вариант, но лифт прозвонил и раскрыл двери. Пфефферкорн решительно шагнул в коридор, постучал в номер. Никто не ответил. Он снова постучал, еще требовательнее. Тишина. Пфефферкорн повернул ручку. Дверь открылась.
— Эй, вы!
Пфефферкорн перешагнул порог и замер. Он увидел лишь голые стены.
48
Пфефферкорн позвонил литагенту:
— Надо придержать выход книги.
Агент засмеялся.
— Я серьезно. Нельзя выпускать ее в таком виде. Слишком много недочетов.
— О чем вы? Превосходная книга. Все так говорят.
— Я…
— Вы сами это говорили.
— Нужно кое-что переделать.
— Понимаю, вы весь на нервах, однако…
— Дело не в нервах! — заорал Пфефферкорн.
— Полегче.
— Извините. Послушайте. Вот что: прошу вас, позвоните, пусть придержат на месяц, чтобы я сделал правку.
— Вы же понимаете, что это невозможно.
— Сможете. Надо.
— Вы сами-то себя слышите? Бред какой-то.
— Ладно. Я сам позвоню.
— Стоп, стоп, стоп! Не делайте этого.
— Сделаю, раз вы не хотите.
— Да что происходит?
— Потом перезвоните мне. — Пфефферкорн повесил трубку.
Через сорок пять минут раздался звонок.
— Сказали? — спросил Пфефферкорн.
— Сказал.
— Ну?
— Отказ.
Пфефферкорн шумно задышал.
— Первый тираж в четыреста тысяч уже отгружен, — сказал агент. — Неужто думаете, его притормозят?
Пфефферкорн молчал.
— Я понимаю ваше состояние…
— Нет, не понимаете, — сказал Пфефферкорн.
— Понимаю. Не раз видел подобное.
— Не видели.
— Видел. Много раз. Ничего странного. Обычная реакция на стресс. Ведь на вас рассчитывают, ставки высоки. Все понятно. Уж я-то знаю. Груз ответственности. Но дело сделано. Вы написали
