вперед или назад. Его тело наполнилось похотью. Наконец-то, она была в его руках, под его контролем. Он на секунду закрыл глаза, опьянев от этой мысли.
Ее привезли более трех часов назад, перекинутую через плечо этого ничтожества - Джаира. Все ее тело было в ушибах, в то время, как сама она была грязной, и от нее ужасно несло рвотой и потом, но не это было самое ужасное.
Кто-то из них - и ему не пришлось долго гадать, кто именно это был - ударил ее по лицу. В ту же секунду, как только он увидел запекшуюся кровь на ее губе и багровеющий синяк, который начал разрастаться под ее левым глазом и на щеке, им овладел гнев. Калеб с трудом подавил острое желание, убить эту скотину на месте. Он был полностью уверен в том, что это именно Джаир ударил ее, но неужели это было единственным выходом? Неужели так трудно было найти способ утихомирить ее? Ведь это же была девушка.
Ну, по крайней мере, она умудрилась заехать ему по роже. И Калеб многое бы отдал, чтобы посмотреть на это.
Звуки мягкого глубокого дыхания вернули его в реальность происходящего. Желание, зародившееся в его животе, опустилось ниже, отдавая тяжестью в паху, и заставляя болезненно сжаться его член. Обходя ее слева, он нежно провел пальцами по ее плечу. Ему хотелось получше рассмотреть свою пленницу. Ее розовые губы были слегка приоткрыты, пропуская тоненькие струйки воздуха.
Калебу больше всего на свете хотелось снять с нее повязку, чтобы заглянуть в эти колдовские глаза, и целовать ее, пока она не растает под ним, но сейчас, они были очень далеки от этого.
Ей, словно соколу, нужна была темнота, чтобы понять, кто ее Хозяин. Таким образом, она научится доверять ему, полагаться на него, предугадывать все, что он от нее захочет. И, как любой стоящий Хозяин, он будет поощрять ее за повиновение. Он будет чрезмерно строгим, но честным, насколько сможет. Калеб не случайно выбирал инструмент своей мести. Он выбирал прекрасную сабу. А какая саба не умеет приспосабливаться и выживать?
Он наклонился ближе, вдыхая легкий аромат лаванды на ее коже.
- Тебе нужен лед на лицо? - спросил он.
Она резко напряглась, услышав звуки его голоса, такого мягкого и низкого.
На секунду, это показалось ему забавным. Девушка, нервничая, переминалась с ноги на ногу, и неспособная ориентироваться, не знала, в какую сторону ей идти. Ее рука медленно потянулась к лицу, и Калеб знал, что ей нестерпимо хотелось снять повязку. Он издал неодобрительный звук, и ее любопытные пальчики мгновенно вернулись назад, сжав полы халата.
Калеб, испытывая что-то наподобие жалости, снова попытался вернуть ее на кровать. И когда его пальцы сжали отвороты ее халата, мимоходом коснувшись ее руки, она начала задыхаться.
- Осторожно, зверушка, позади тебя кое-что стоит, и я совсем не хочу, чтобы ты снова ушиблась.
- Не называй меня зверушкой, - произнесла она дрожащим, но твердым голосом.
Калеб полностью затих. Никто не говорил с ним в таком тоне, а тем более, девушки, стоящие, практически, в чем мать родила и с завязанными глазами. Он тут же резко притянул ее к себе, грубо прижимаясь своей щекой к ее мягкой щечке.
- Черт возьми, я буду называть тебя так, как захочу, зверушка. Ты принадлежишь мне. Это тебе понятно? - прорычал он.
Щекой он почувствовал слабое кивание, а ухом услышал тихий писк, говорящий о повиновении.
- Отлично, зверушка. А теперь, - он отодвинул ее немного назад - ответь на мой вопрос. Тебе нужен лед на лицо, да или нет?
- Дааа, - ответила она дрожащим голосом.
Ответ был уже лучше, но все же не тот, который ему хотелось услышать.
- Дааа? - передразнил ее Калеб, и прижался к ней, пугая своим размером.
- А ты знаешь, как сказать ‘пожалуйста’?
Она подняла голову так, словно видела его через повязку, и сжала губы в тонкую линию, выказывая
