Но сейчас рассуждать о недостатках Максима, который спас ее, вытащил из-под гробовой доски, было по меньшей мере неблагодарно.
Пока она отсутствовала, Максим навел порядок – сгреб все с дивана и со столика, бросил за гардины. Вернувшаяся Дина обнаружила на столике бутылку коньяка, рюмки, сыр на дощечке с ножом. Максим чистил апельсины и раскладывал дольки на тарелке.
– Другой закуски нет, – извинился он.
– Опять пить? – испугалась Дина.
– Не опять, а снова. Вам положено пить с горя, а у меня вообще ни в одном глазу. Присаживайтесь.
Дина села в угол. Диван оправдал ожидания – принял тело нежно и мягко. Дине хотелось забраться на него с ногами, устроиться поудобнее, но Дина постеснялась принять непринужденную позу.
– Выпьем за здоровье добрых людей! – пододвинул ей рюмку Максим и жестом показал: поднимайте, чокайтесь со мной.
– Хорошо, – подчинилась Дина, чокнулась и пригубила коньяк.
Максим выпил одним махом, взял кусочек сыра, протянул Дине, но не отдал:
– Добрые люди обидятся. До дна! Вот правильно, молодец! Закусывайте. Отличный коньяк, верно? – Он снова наполнил рюмки.
– Вы меня спаиваете? – спросила Дина.
– Спаиваю, – подтвердил Максим. – Но без корыстных целей и для вашей же пользы. Тост номер два: «Чтоб они сдохли!»
– Кто?
– Плохие люди. До дна! А то некоторые не допивают, и плохих людей развелось – хоть соли их.
– Хорошо.
Дина выпила и получила дольку апельсина.
– Я не могу пить в таком ритме, – жалобно проговорила она.
– Пробовали?
– Нет.
– Если не пробовали, то и не зарекайтесь. – Максим говорил задумчиво, точно мысленно решал какую-то задачу.
Он действительно решал.
Максим никогда и никому не рассказывал о причинах своего развода с женой. Слишком уж отвратительны и унизительны были эти причин. Кроме того, не в его правилах было распространяться о собственной личной жизни, да и чужая его мало интересовала. Но Дина, стойкий оловянный солдатик, заслуживала того, чтобы понять: не одна она хлебнула из горькой чаши. Дина, конечно, это и так знала – общетеоретически.
– У меня была жена, – начал Максим почему-то запевным тоном, как былину принялся рассказывать. Поймал себя на этом и усмехнулся. – У попа была собака, он ее убил. Я жену не убивал, хотя чертовски хотелось. Она любила отдыхать в Тунисе, дважды в год туда ездила. А я любил жену и был верен ей, как большевик Ленину-Сталину. Решил сделать сюрприз – приехал в Тунис без предупреждения. Сюрприз удался. Она ездила туда… как бы культурно выразиться? За сексуальными утехами. У них служба поставлена: русские бабы и горячие тунисские альфонсы.
Признание далось Максиму нелегко, он точно выдавил из себя слова, а потом встряхнулся, отгоняя воспоминания:
– Вот такие пироги с котятами, их ешь, они мяукают. Добро пожаловать в клуб, Дина!
Максим наполнил рюмки, и они выпили, Дина, потрясенная, не капризничала. И Максим уже не казался ей снобом, пресыщенным набобом. Человек, переживший болезненную драму. Выходя из стен этого дома, он надевает защитную маску.
– А дети? – спросила она. – У вас есть дети?
