светская хроника весьма прозрачно намекала на ее романы с несколькими известными политическими деятелями и актерами. Тем не менее даже в сплетнях утверждалось, что связи эти носили скорее романтический характер.
Морин любила говорить, что все эти истории весьма преувеличены: она всего-навсего была знакома с двумя-тремя политиками и стольким же количеством Никому не известных актеров.
Обычно Морин одевалась с большим вкусом, и фигура у нее была все еще достаточно стройной, так что она вполне могла позволить себе надевать узкие джинсы и футболки.
Сегодня на ней был костюм цвета сливы и невероятной формы шлепанцы.
Кейти прошла в круглую комнату. Воздух там был необычайным — с примесью цветочного аромата и мускусного запаха горящих свечей в подсвечнике. Два огромных стула стояли около стеклянного стола. На столе открытый роман Стивена Кинга — Кейти вспомнила, что произведения этого автора всегда нравились Морин.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она громко.
— Уже лучше. Гораздо лучше. — Голос Морин доносился из кухни. — Я простыла. Сильно кашляла. Я не хотела оставлять работу, но врачи уверяли, что существует риск воспаления легких, поэтому я решила хотя бы раз в жизни послушаться хорошего совета и остаться дома.
— Тебе нужно было сообщить мне. Я пришла бы гораздо раньше…
— Мне казалось, что Роберт обязательно скажет тебе. Затем я предположила, что он попросту забыл об этом, — сказала Морин, заходя в комнату. Она несла на подносе две яркие чашки и заварочный чайник, раскрашенные явно вручную. — Ну разве они не забавны? Я достала их в Айя Напа.
— Это разве не то место, где обычно собирается молодежь?
— Да, это оно. Я все еще думаю о себе как о молодой, — усмехнулась Морин.
— Так оно и есть. Ты самая молодая из всех людей, которых я знаю. Хотелось бы мне иметь столько энергии в твоем… — она запнулась.
— В моем возрасте, — усмехнувшись, договорила Морин.
— Что-то вроде этого, — Кейти присела на стул и наблюдала за тем, как Морин разливает чай по чашкам. — Почему ты остаешься такой молодой? Что тебе в этом помогает?
Морин подняла голову и улыбнулась, показав ровные, совершенно белые зубы:
— Раньше я утверждала: достаточно иметь регулярный отпуск и встречаться с испанскими парнями. Теперь я думаю, что все дело в собственном сознании. Я выбрала определенный возраст и упорно его придерживаюсь.
Несмотря на сильную головную боль, Кейти улыбнулась.
— И сколько тебе лет?
— Двадцать два.
— Надо же… Я всегда считала, что большинство людей ответят: «восемнадцать».
— Я тогда была совсем глупенькой, а в двадцать два уже многое узнала. К тому времени, как мне исполнилось двадцать три, я знала уже слишком много.
Морин передала чашку Кейти, затем помолчала немного, наблюдая за тем, как она наливает себе молоко.
— Я не считаю себя старой, поскольку знаю — это не так. Именно поэтому меня раздражает эта инфекция. Она напоминает мне, что я не так юна, как прежде.
Женщины молча пили чай, поглядывая в сторону миниатюрного сада.
— Соседи, наверное, завидуют тебе из-за этого сада, — наконец сказала Кейти.
— Да, мне тоже так кажется. На самом деле я мечтала изменить таким образом весь дом, — она отпила немного чаю. — Мне нужно взглянуть на ваш новый дом. Сколько вы там уже живете — пять лет? Шесть?
— Шесть, и я там ничего нового не сделала. Время так быстро движется — дети уходят в
