Ничего не ответив, я разворачиваюсь и направляюсь обратно к лифту, с опущенными плечами еду обратно на четвертый этаж.
Улыбка, с которой приветствует меня Вероника Хетчфилд, когда я вхожу в ее кабинет, гораздо приветливее улыбки Кэтрин Шепард, но в ней сквозит некоторое сочувствие. Объявление, что отныне я буду работать в отделе инвестиций, похоже, не удивляет ее.
— Ах, милочка, не обращайте внимания, — говорит она, потрепав меня по плечу. Я с ужасом понимаю, что она считает, будто Джонатан вышвырнул меня из своего офиса, отослал обратно.
— Я вернулась по своей воле, — поспешно заверяю я ее, но вижу по ее взгляду, что она мне не верит.
И все продолжается в том же духе. Это сущее мучение, еще хуже, чем я себе представляла. Все ведут себя подчеркнуто непринужденно и приветливо, но я чувствую взгляды, слышу перешептывания. Только профессионализму Клайва Реншоу, который, судя по всему, намерен игнорировать все сплетни относительно меня и своего начальника, я обязана тем, что кое-как пережила совещание в первой половине дня, потому что он активно включал меня в процесс, изо всех сил стараясь делать вид, что все в полном порядке. Но и там я нахожусь под постоянным наблюдением, и, наконец оказавшись в маленьком кабинете в конце коридора, я настолько морально измотана, что у меня дрожат руки.
Без поддержки Энни, которая наверняка хоть как-то оградила бы меня от происходящего, я чувствую себя ужасно одинокой. Глупая была идея — отказываться от помощи Джонатана. Он был совершенно прав. Уже не важно, что я делаю, — люди все равно болтают, с ним я или нет. В принципе, я только навредила себе, поскольку, очевидно, мои недоброжелатели среди сотрудников уже судачат о том, что нашей интрижке пришел конец. «Да так оно и есть», — подавленно думаю я. Потому что я была упряма и не послушала Джонатана.
Я снова вспоминаю его разъяренный вид, слова, которые я швырнула ему в лицо, выходя из лимузина. Весьма маловероятно, что он захочет увидеть меня еще раз. Скорее всего, я все испортила — и сама же страдаю.
Я знаю, что должна держаться в седле, если действительно хочу остаться. Может быть, однажды все устаканится, если я просто выдержу все это и буду делать вид, что все в порядке. «А может быть, и нет», — вздохнув, думаю я и вздрагиваю, когда дверь вдруг открывается.
В кабинет заглядывает сотрудница этого отдела, с которой мне до сих пор не приходилось иметь дела, — кажется, ее зовут Эмма.
— Извини. Мне нужно посмотреть кое-какие документы.
Я вежливо указываю рукой на шкафы.
— Прошу.
Она входит, открывает какой-то ящик, судорожно роется в папках, которые в нем лежат, но, судя по всему, мысленно находится где-то далеко. Она то и дело оглядывается на меня, и я замечаю это, хоть и делаю вид, что читаю бумаги, лежащие на моем письменном столе. Совершенно очевидно, что она просто искала повод посмотреть на меня поближе.
Я беспомощно гляжу на документы, изо всех сил желая, чтобы она поскорее ушла. Но, конечно же, она не делает этого. Однако, к счастью, вскоре звонит мой телефон и отвлекает меня. Сначала я надеюсь, что это Хоуп, затем на краткий отчаянный миг желаю, чтобы это был Джонатан, сообщающий мне, что забирает меня отсюда.
Но это оказывается не Хоуп и не Джонатан. Это Сара Хантингтон.
22
— Привет, Грейс. Надеюсь, я не помешала, — говорит она.
— Э-э… нет, — удивленно лепечу я, не отводя взгляда от Эммы, которая перестала притворяться, будто роется в папках, и разглядывает меня с неприкрытым любопытством.
Зачем мне звонит сестра Джонатана? Об этом я узнаю секунду спустя, потому что она сразу же
