отчаянно отвечать на его поцелуй. Он превосходит меня во всем, доминирует надо мной, но именно это невиданным образом возбуждает меня. Я хватаюсь за него, словно утопающий, отдаваясь натиску его губ и рук.
Я чувствую, как одна из его рук опускается вниз, к моим бедрам, задирает юбку. А затем он внезапно прижимает ладонь к моим мокрым трусикам. Испуганная, возбужденная столь интимным прикосновением, я издаю громкий стон — и вдруг все заканчивается.
Он резко отпускает меня, и я стою с дрожью в коленях, чувствую вкус крови во рту, а он отворачивается и проводит рукой по волосам. Только теперь, когда ко мне медленно возвращается способность мыслить, я снова вспоминаю его слова, и в мой мозг постепенно просачивается их значение. Это то, чего он от меня хочет?
Я озадаченно ловлю его взгляд, проваливаюсь в глубину его глаз, в которых, как мне кажется, я вижу что-то до сих пор не знакомое. Боль. Мне инстинктивно хочется поднять руку и погладить его по щеке, но в этот миг лифт, издав звуковой сигнал, останавливается и двери открываются.
Джонатан тут же выходит из кабины и, так же, как и прежде, широким шагом пересекает фойе этажа. Я поспешно поправляю юбку и на негнущихся ногах следую за ним.
Теперь Кэтрин Шепард сидит на своем месте и смотрит на меня этим своим непроницаемым взглядом. Возможно, она замечает, что у меня растрепались волосы, и догадывается, что мы делали в лифте с боссом, но я не обращаю на нее внимания, слишком занятая тем, что произошло.
На этот раз Джонатан не задерживает меня, как до этого, оставляет дверь в свой кабинет широко открытой, как приглашение для меня. Я закрываю ее за собой и прислоняюсь к ней, радуясь тому, что он стоит в другом конце комнаты, у самого окна, и между нами большое расстояние, поскольку у меня все еще дрожат колени. Но мне хочется повторить то, что мы делали в лифте. Причем немедленно.
Я напряженно жду, когда он что-нибудь скажет. Но он, отвернувшись, глядит в окно.
Я отталкиваюсь от двери и направляюсь к столу — осторожно, поскольку еще не совсем доверяю собственным ногам. Дойдя до кресла посетителя, я хватаюсь за спинку.
— Джонатан?
Он оборачивается ко мне. Замкнутое выражение лица. Гнев и страсть, совсем недавно отражавшиеся на нем, исчезли, передо мной снова холодный самоуверенный бизнесмен.
— Забудь о том, что сейчас произошло. — Его голос звучит сдержанно, почти равнодушно.
Я удивленно гляжу на него. Я должна забыть об этом?
— Не могу.
— Тогда я вынужден завершить наше сотрудничество.
— Но… почему?
Он ведь не может сначала поцеловать меня вот так, а потом отослать прочь. Может быть, он поступает так со всеми женщинами? Тогда я понимаю, почему они бегут отсюда одна за другой. Потому что ему каким-то образом удается заставить меня почувствовать себя виноватой. А ведь он тоже этого хотел. Возможно, он хотел этого даже больше, чем я, поскольку, в отличие от меня, он знает, что делает — и чего хочет.
— Зачем ты поцеловал меня?
Он обходит письменный стол, и я оборачиваюсь к нему, держа одну руку на спинке кресла. Он останавливается прямо напротив меня. Он не улыбается, но на его лице нет и этого неприступного выражения. Я вижу, что он так же взволнован, как я.
— Это больше не повторится, — произносит он серьезно, словно убеждая в этом самого себя. По моему телу разливается холодное разочарование. Потому что мне хочется, чтобы это повторилось. Он должен поцеловать меня еще раз. Если это было поцелуем. Мне это показалось больше похожим на землетрясение.
По моему телу пробегает дрожь, когда я осознаю, что ему достаточно протянуть руку, чтобы привлечь меня к себе. Но он не делает этого.
— Итак, забудем об этом, — снова объявляет он, и это сформулировано не как предложение. Это
