хорошо? Я хочу побыть наедине с собой. Подумать. Мне кажется, нам надо немного отдохнуть друг от друга. Я подумаю, подумаешь и ты, и мы примем решение. Такое, которое устроит всех.
– Может быть… ты что-то скажешь? – спросила Надья осторожно.
– Когда мне было двенадцать, моя мать сказала отцу, что она уже три года спит с другим мужчиной. В этот момент у нее было такое же лицо, как у тебя сейчас. А потом, уже после того, как они развелись, отец сказал мне: «Тогда мне было жаль себя». Наверное, сейчас я тоже себя жалею.
– Наверное, я пойду. Спокойной вам ночи.
– Подожди, Брайан, – остановил меня Рэй. – Я поеду с тобой. Если ты не против.
– Пойду посмотрю, как там дети, – сказала она тихо.
– Спокойной ночи, дорогая.
– Спокойной ночи, Рэй.
… Сначала Рэй крутил настройку радио, после чего откинулся в кресле и, проверив, пристегнут ли ремень безопасности, замер, прикрыв глаза. На его лице застыло выражение, которое обыкновенно бывает у человека в глубокой депрессии. Рэй далеко не всегда смеялся и шутил, но в таком состоянии я его еще не видел, и это меня пугало.
– Шоколад хочешь? – спросил я. – Там, сзади, целый пакет. Есть разный – и горький, и молочный, и белый… я для Мадены купил, а она сегодня работает допоздна.
– Не хочу, – покачал головой Рэй, не открывая глаз. – Сейчас «травы» бы.
– Давай поищем – может, на дне пакета что-то припрятали?
– А если не припрятали, но я достану, курить будешь?
– Конечно. Только где ты достанешь ее в двенадцать ночи?
– Ты недооцениваешь меня, друг мой.
– Что ты, это опасно. Но сперва мы поедем в супермаркет.
– Спешить нам некуда, впереди выходные. – Рэй посмотрел на спидометр. – И это все, на что способна твоя развалюха? А ну-ка, продемонстрируй свой талант гонщика. Или ты меня стесняешься?
– Ну тогда держись.
– Слушаюсь. – Рэй потушил сигарету. – Пристегнуть ремни и не курить.
– Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы предпочел умереть в
