произнес он с явным облегчением.
Генри повернулся и увидел выходившую из костюмерной Веронику. Происшедшая с ней перемена была поразительной. Претенциозный белый грим исчез, и в своем полосатом ситцевом платьице она снова стала простодушной и милой молоденькой деревенской красоткой.
Проходя мимо Генри, Вероника слегка подтолкнула его, прошептав:
— Увидимся вечером, — и заняла свое место на освещенной площадке.
— Почему, черт подери, весь день льет дождь? — жаловался Майкл. — Это надо бы снимать на воздухе, на фоне пруда с утками. Бет, вы не можете достать теленка и калитку? — Бет мягко, но решительно отказалась. — Но мне необходимо какое-нибудь животное. Может быть, котенок? Это мысль — пусть мне сейчас же его привезут: совсем маленького — слышите, Бет, — пушистого и предпочтительно серого. Рассыплем по полу цветы, а среди них будет лежать Вероника, держа в руках котенка. Ну как?
Вернувшись в свою комнату. Генри услышал звонок и взял трубку.
— Инспектор Тиббет? Это Годфри Горинг. Как подвигается работа?
— Медленно, но верно.
— Вот и отлично. А я хотел вам предложить позавтракать со мной в «Оранжери» — это через дорогу. Там мы смогли бы спокойно поговорить.
— Спасибо, — согласился Генри. — Буду рад.
— Встретимся минут через десять, — сказал Горинг и повесил трубку. Но тут же телефон зазвенел снова. На этот раз звонил угрюмый полицейский врач.
— У меня есть кое-какие новости для вас, Тиббет, — сообщил он уныло.
— Знаю, что есть, — не удивился Генри.
— Это несомненно отравление цианом. И так же точно установлено, что яд добавлен в чай. Время смерти — от 4-х до 5.30 утра. Покойной было около тридцати трех лет, она достаточно упитанная и…
— Не тяните, док, — перебил Генри. — Я уже знаю.
— О чем именно?
— Она была беременна.
— Беременна? Как это, черт возьми, беременна? — с неожиданным одушевлением вскрикнул флегматик доктор. Генри оторопел.
— А что?.. Она разве не…
Доктор рассмеялся, чего, наверно, уже год не делал.
— Какое там беременна, мой милый Тиббет, она была девственницей! Так-то!
Доктор снова хмыкнул, повесил трубку, а изумленный Генри долго не мог опомниться.
Глава 5
Потраченного на обивку ресторана «Оранжери» плюша хватило бы, наверное, еще на десять лондонских ресторанов. Но при всей своей старомодности заведение это славилось известными на весь мир кухней и винным погребом. Зато и цены тут были совершенно недоступные для тех, у кого нет текущего счета в банке.
Стоя в вестибюле. Генри чувствовал себя как неприкаянный. Он разглядывал роскошное убранство: красивые бархатные шторы, перехваченные позолоченными лапками; блестящие листья на маленьких апельсиновых деревьях, в разгар английской зимы почему-то густо увешанных золотистыми плодами. Только потом он догадался, что каждый апельсин прикреплен к ветке тонкой проволочкой.
И пахло здесь дорогими духами и дымом сигар, и голоса посетителей звучали негромко и с достоинством.
Как обычно во время ленча, здесь в основном собрались мужчины средних лет, хорошо одетые,
