– Я не ожидал этого, – говорит он.
Я испускаю смешок.
– Уверена, она тоже не ожидала.
Он усмехается. – Кэрри говорит, что парни на ее программе боятся ее.
– Я не удивлена, – отвечаю я. – Я всегда боялась.
Он награждает меня озадаченным взглядом, брови сведены вместе, затем говорит:
– Почему?
Я пожал плечами. – Я не знаю. Она всегда такая... собранная. Школа, жизнь, одежда. Кэрри всегда относилась к жизни, как к нечто большему. Я более приземленная.
– Ну, ты не можешь идти по жизни, думая, что люди лучше тебя. Посмотри на Дилана.
Он обрывает себя.
– Что ты имеешь в виду, посмотри на Дилана?
Он хмурится, затем говорит:
– Послушай, я не должен этого говорить. Он убьет меня. Но ты должна понять, что он никогда не чувствовал, что хорош для тебя.
Что? Нет.
– Это не правда.
Он кивает.
– Да, это правда. Господи, ты понятия не имеешь, сколько он говорил про тебя в Афганистане. Постоянно. Без обид, но это было чертовски утомительно. Он всегда говорил, что с того момента как вы встретились, ты не из его лиги. И называл причины. Ты богата, он бедный. Вы из какой-то безумно успешной семьи. Твой отец посол или типа того, да?
Я киваю.
– Это то, о чем он говорил. Его отец пьяница, и он всегда боялся, что закончит так же, как и он. Поэтому он сложил все это вместе и пришел к выводу, что недостаточно хорош для тебя. Он всегда верил в это. И Афганистан сделал только хуже.
Я качаю головой.
– Это не правда. В смысле... да, наши семьи разные. Но это ничего не значит. Это не про то, кто твои родители или сколько у вас денег. А про то, что ты делаешь с тем, кто ты.
