– Когда это случилось?
– Как только началась учеба.
– Ничего себе. Бьюсь об заклад, довольно напряженно с вами двумя, готовыми перегрызть друг другу глотки.
– Это не моя вина.
– Ну, чтобы не происходило между тобой и Сарой, ты ничего не можешь рассказать про Алекс и Дилана. Поняла? Это важно.
Джессика поворачивается ко мне.
– Ты любишь его? Дилана?
Я киваю.
– Конечно. Я... всегда любила.
Она выглядит серьезной.
– Тогда я сделаю все, чем смогу помочь. Это не так уж много, но я обещаю.
Я улыбаюсь ей и говорю:
– Спасибо.
***
– Так что дальше? – спрашиваю я.
Бен Кросс, мой адвокат, говорит:
– Что ж, идем туда. Окружной прокурор скажет судье, что они снимают обвинения и по какому поводу. Затем судья закроет дело.
– И это конец? Я получаю свои деньги от залога, и мы закончили?
– Возможно, займет пару дней, чтобы вернуть деньги.
– И больше никаких ограничений на поездки?
– Никаких, Дилан. Слушай… одно дело для них, обвинять тебя в нападении, когда не было свидетелей в сексуальном нападении на Алекс. Но после этого? Прокурор точно знает, что будет с ним, если он будет продолжать обвинять раненого ветерана, который остановил изнасилование, когда полиция дала насильнику уйти. В смысле, серьезно. Это самый плохой случай халатности, который я когда-либо видел. Они смотрели на твой внешний вид, сердитое лицо, шрамы и смотрели на Рэнди Брюера, избалованного богатого парня, и они дошли до абсолютно неверного заключения.
Я качаю головой.
