перешагнул через неподвижное тело.
Сима не сразу поняла, что этот высокий, вибрирующий звук – ее собственный крик.
Господи! Ну зачем?! Как он мог так поступить с ней?!
По щекам катились слезы. Она не могла их стереть и просто слизывала с губ горячие, соленые капли.
Зачем он так подставился?! Почему оставил ее совсем одну?! Это нечестно!
– Я думал, что он умнее. – Роман пнул Илью носком ботинка. – Как можно с таким низким IQ
руководить целой фирмой?!
Крик, как ни странно, вывел Симу из ступора. В голове прояснилось.
Макс! Он ничего не сказал про ее ребенка…
– Роман, – прохрипела она.
Тот подошел к ее креслу, присел на подлокотник.
– Я весь внимание.
– Что будет с моим сыном? – Она уже знала ответ, но все еще продолжала надеяться.
– Извини, – он рассеянно пожал плечами, – мальчишку тоже придется устранить.
– Нет! Не надо! Умоляю вас! Он ведь ребенок! Он совершенно ни при чем!
– Еще как «при чем»! – возразил Роман. – Как же ты не понимаешь?!
– Ты не говорил, что мальчика придется убить. – Вадик, все это время безучастно сидевший
на диване, поднял голову. – На убийство ребенка я не пойду. Не возьму грех на душу.
– Конечно, – легко согласился Роман. – Не бери. Зачем тебе грех? Грех я возьму на себя, за
пятьдесят процентов.
– Но ведь ребенок…
– Этот ребенок – прямой наследник, дурья твоя башка! Сечешь? Нет, мальчика в живых
оставлять никак нельзя. – Он с сожалением развел руками.
– Я вам и так все отдам! Перепишу на вас все имущество, все ценные бумаги, только не
трогайте Максима! – Сима хваталась за соломинку.
– Чисто по-человечески я тебя понимаю, – Роман покачал головой, – материнский инстинкт, и
все такое… Но и ты нас пойми. Зачем нам рисковать, если все можно сделать самым
наилучшим образом? Знаешь, кое-что я могу тебе пообещать. Твоему малышу не будет
больно. Он умрет во сне, ничего не почувствует. Я его легонечко подушкой придушу – и все.
Одним ангелочком на небе станет больше, – он рассмеялся.
Сима закричала – громко, надрывно. Крик задушил смех, подмял его под себя.
Удар по лицу не привел ее в чувство. Ей казалось, что она теряет рассудок, медленно
соскальзывает в пропасть безумия.
Второй удар оказался сильнее. Ее голова дернулась, в шее что-то хрустнуло. Крик оборвался.
– Вот так-то лучше. Не люблю истерики.
Сима смотрела на чудовище в человеческом обличье дикими, полубезумными глазами.
Реальность ускользала от нее, просыпалась как песок сквозь пальцы…
Он знал, что будет очень больно. Мысленно он настраивался на боль, готовился ко встрече с
ней. Возможно, поэтому он пришел в себя довольно быстро. Теперь все зависело от того, хватит ли у него времени.
Илья приоткрыл один глаз – Вадик полулежал на диване и, казалось, спал.
– …твоему малышу не будет больно. Он умрет во сне, ничего не почувствует. Я его легонечко
подушкой придушу – и все. Одним ангелочком на небе станет больше.
Послышался смех, потом крик, потом звук удара и еще один… Крик захлебнулся, в комнате
повисла тишина.
Илья сжал челюсти.
Позже. Он разберется с этим нелюдем позже, если успеет…
Сейчас нужно от всего отключиться и начать наконец действовать.
