– Говорите же! Немедленно! – воскликнул он.
Сима вздохнула. Сам напросился.
– В ваших портретах совершенно нет жизни. Они красивы, но бездушны. На мой взгляд, –
добавила она торопливо. – Скажите, а вы не пробовали писать портреты простых людей?
– Вот оно! – Великогора хлопнул себя по наметившейся лысине. – Сима, вы только что
озвучили мои тайные опасения! Ну почему, почему никто не говорил мне этих мучительных
и одновременно целительных слов раньше?! Куда смотрели критики, искусствоведы, мои
коллеги по цеху?! Это просто счастье, что я встретил вас! Вы открыли мне глаза! Вы, именно
вы, вдохнете в меня новую жизнь!
Вообще-то в ее планы не входило становиться музой великого художника, но Великогора, кажется, не оставил ей выбора. Твердой рукой он вцепился в ее запястье.
– Сима, вы должны спасти во мне мастера! Станьте моей… натурщицей!
– Я не могу.
– Можете! Моя жизнь – в ваших руках! Хотите, я встану на колени?
Господи! Только коленопреклоненного художника ей не хватало! Интересно, все люди
искусства такие экзальтированные или только этот? Сейчас он и в самом деле грохнется
перед ней на колени…
– Не надо, господин Великогора, – простонала она. – Я согласна.
– Для вас я просто Глеб, – сказал он с достоинством. – Когда мы сможем приступить?
Еще минут пятнадцать Симе пришлось обсуждать с художником детали их будущего
сотрудничества. В принципе, он оказался неплохим человеком, если не принимать во
внимание склонность к эпатажу.
– …Это будет нечто особенное, Сима! Кстати, так как же все-таки звучит ваше полное имя?
– Симона. – Теперь пришла ее очередь заливаться румянцем.
– Симона! Я так и знал! Вы не представляете, как идет вам это имя! – Великогора, в который
уже раз, припал к ее руке в поцелуе. – Господи! Какие изящные пальцы! Вы не носите
колец?! Это гениально! Женские руки без украшений – это так чувственно, так первобытно…
– Глеб, простите, но меня ждут друзья. – Сима осторожно высвободила свою ладонь.
– Да, да, я понимаю, я не единственный, – сказал художник ревниво. – Но учтите, я лучший!
Благодаря мне вас узнает вся страна. Да что там страна! Все человечество! Симона, я ваш
раб!
– До встречи. – Сима поспешно отошла от маэстро, опасаясь, что он может снова попытаться
бухнуться на колени.
Илья вполуха слушал болтовню Анжелики и лениво оглядывался по сторонам.
Знакомые все лица. Многие из присутствующих регулярно мелькали на экранах телевизоров
и на страницах модных журналов. Многих он знал лично. Ничего нового. Илья старательно
скрывал скуку за вежливо-заинтересованной улыбкой. С гораздо большим удовольствием он
провел бы этот вечер с Симой, валяясь на надувном матрасе перед телевизором. Но этот
светский раут – часть его жизни. Нужно относиться к нему как к работе, как к неизбежному –
с неизбежным проще мириться.
– Ильюша, посмотри, это же сам Пигулевский! – вывел его из задумчивости восторженный
шепот Анжелики. – Ты не представляешь, как он хорош в роли Градова!
Илья понятия не имел, кто такой Пигулевский и кто такой Градов, но на всякий случай
кивнул. Его больше интересовали присутствующие на банкете дамы, чем Пигулевский и
Градов, вместе взятые.
– Илья, я просто обязана с ним пообщаться!
– С кем?
– Да с Пигулевским!
– А, ну пообщайся…
