приглашает ее пожить в своем загородном доме, где, собственно говоря, и находится его
мастерская.
– Ни фига себе! А ты полна сюрпризов! – присвистнула Инка, когда Сима передала
содержание разговора. – Водишь дружбу с самим Глебом. А почему я ничего об этом не
знаю?
– Мы с ним познакомились только вчера, на банкете, – оправдывалась Сима.
– И он тут же вознамерился написать твой портрет! А ты хоть в курсе, что к нему самые-
самые в очередь выстраиваются? И многим он, между прочим, отказывает.
– Что-то такое слышала. – Сима потерла виски. Ей так и не удалось заснуть этой ночью.
– Симка, соглашайся! Даже не раздумывай! Мало того, что ты войдешь в историю благодаря
таланту гения, так еще и решишь на время свой «квартирный вопрос». Уж в доме
Великогоры тебя точно никто искать не станет – ни киллер, ни Северин.
– А это удобно? Ну… то, что я буду жить в доме у почти незнакомого мужчины… Он не
того?…
– Думаю, это очень даже удобно! Насколько мне известно, наш гений – закоренелый холостяк
и ни в каких сомнительных историях ни разу не был замечен. Так что твоим чести и
достоинству в его доме ничто не будет угрожать. Тем более что живет он не один, а с
домоправительницей. Звони, пока он не передумал! Говори, что согласна.
– А моя работа?
– С работой все будет в порядке, я поговорю с отцом. Не думай об этом. Звони же!
Вечером того же дня за Симой заехал Глеб Великогора.
– Давай по-простому, без церемоний? Я просто Глеб, ты просто Симона, – предложил он, когда немногочисленные пожитки Симы были уложены в багажник огромного, похожего на
броневик джипа. – Ну, на «ты»? Договорились?
– Договорились.
Глеб включил зажигание, и машина с ревом рванула с места. Сима вцепилась в ремень
безопасности. Похоже, великий художник не признавал медленной езды.
Через пару минут оправдались самые худшие опасения – она доверила свою жизнь
камикадзе. К моменту, когда джип затормозил перед трехэтажным особняком, Симу уже
тошнило от стремительной езды и от страха. Она даже не смогла оценить по достоинству
совершенство жилища гения и красоту окружающего ландшафта. Только вскользь заметила
склонность Глеба ко всему большому и монументальному.
Их встретила Лилия Михайловна, чопорная и молчаливая домоправительница. Она
проводила Симу в гостевую комнату, спросила, не желает ли та чего-нибудь, и, получив
отрицательный ответ, удалилась.
Сима осмотрелась. Комната была небольшой, но очень уютной, с выходом на просторную
террасу.
Кровать, застеленная веселеньким клетчатым покрывалом. Клетчатые же шторки на окне.
Простая, но удобная мебель из сосны – комод, шкаф, журнальный столик, кресло. Пушистый
коврик на полу. Пасторальные картины на стенах. Сима присмотрелась: на картинах стояла
размашистая подпись хозяина дома.
«Лучше бы он писал пейзажи», – мелькнула в голове крамольная мысль.
В дверь деликатно постучали.
– Войдите. – Сима оторвалась от изучения картин.
– Тебе нравится? – пробасил Глеб.
– Очень.
– Мне тоже, – он почему-то грустно вздохнул. – Признаюсь, я начинал как пейзажист, но на
пейзажах в наше время много не заработаешь, а жить на что-то надо.
Сима понимающе кивнула.
