была любовь, и еще заставить ее отказаться от своего новорожденного ребенка?
– Добро и зло есть в каждом, даже в нас простых смертных, – подмигивает он, – Твой отец, Алекс, не был абсолютным злом. Он любил твою мать и тебя. Они говорят, что темные не способны любить, может он был исключением из правил. А может, и нет.
Мой отец потянулся и нежно потрепал меня по плечу.
– Ты добрая, малышка. Ну, конечно набила как-то пару морд… – хихикнул он.
– Эй! – протестую я игриво.
– Но ты добрая. Не забывай об этом. И когда ты взойдешь, не имеет значения, чью сторону выберешь, ты останешься доброй.
Крис наклоняется, что бы поцеловать меня в лоб, но прежде чем он отстраняется, я обнимаю его. Он медленно заключает меня в свои медвежьи объятия.
И я вновь чувствую себя маленькой девочкой, которая боится бабайки. Только в этом случае, я боюсь, что сама стану бабайкой.
Мы, наконец разрываем объятия, оба чувствуя себя обновленными. Крис взлохмачивает мне волосы, словно я восьмилетний мальчишка. Думаю, он всегда воспринимал меня как сына, которого никогда не имел. Он встает и направляется к двери.
– Прежде чем ты уйдешь, я могу спросить? – Это всегда крутилось в мыслях, но я не была уверена уместно ли спрашивать. А сейчас меня беспокоило, не связано ли это со мной. – Почему у вас с мамой не было собственных детей? Вы боялись, что мое существование станет для них угрозой?
Крис мрачно посмотрел на меня. О нет, как я и думала. Затем он качает головой, словно прочтя мои мысли, и рассеивает сомнения.
– Нет, конечно же, не из-за тебя. Ты никогда не была угрозой. – Крис вздыхает и слегка склоняет голову, разрывая зрительный контакт. Его руки сжимаются в кулаки, кожа на костяшках становится белой, почти прозрачной. – Варлок, который атаковал твою мать… причинил ей боль. Делал ужасные, отвратительные вещи. Она не может забеременеть. Наталия пыталась излечить ее, но некоторые повреждения оказались слишком серьезны.
– О, – было все, что я смогла выдавить.
Я понимаю, что мысль о том, кто так жестоко поступил с его женой, все еще приводит в ярость. Он вновь кивает по инерции и выходит, не сказав ни слова, а я пожалела, что всколыхнула столь ужасные воспоминания.
Я взглянула на свой зачарованный телефон. Не имеет смысла прятаться в комнате. Если угроза это я, четыре стены меня не удержат. Я должна поверить словам отца.
Он знает меня лучше, чем какие-то дешевые карнавальные гадалки с богатым воображением. Я никогда не была угрозой для тех, кто этого не заслуживал. И даже тогда я не была способна на убийство.
Вся эта сцена прошлой ночью, должно быть спланированным совпадением. Я нерешительно беру сотовый и начинаю быстро стучать по клавишам.
Надо с чего-то начинать. И никто лучше Дориана, не заставит меня забыть о тревогах.
Динь, Динь.
