Она пожимает плечами.
- Может, если бы ты улыбнулась, это помогло бы.
Что это, Помоги-Себе-Сам-Шоу от Ленни?
- Серьезно, чувак, заткнись. Что ты вообще знаешь о девушках? Ты втрескался в Триш, и
все что ты смог сделать - это обоссать ее и бросить в озеро. Ты не знаешь всего дерьма о
девушках.
- А ты? - смеется Ленни. Его глупые длинные волосы падают ему на глаза, и он
отбрасывает их обратно. - У меня есть одно слово для тебя, мистер Раздраженные
штанишки - Мэгги.
При упоминании о Мэгги глаза моей сестры встречаются с моими. Бьюсь об заклад, мы
оба думаем о нашем маленьком обмане, который испортил наши жизни.
- Я пойду выпью немного воды, - бормочет Лия и несется прочь.
Как только она исчезает, открывается дверь. Я встаю по стойке смирно, пока мой отец
заходит через переднюю дверь. Он одет в костюм, в руках портфель, который он носит на
протяжении последних 10 лет, у него такие же усы, какие были в течение последних 20
лет.
Шок отражается на его лице, когда он замечает меня. Он останавливается, как
вкопанный.
- Привет, пап. - успеваю сказать я.
- Калеб
Я иду к нему, не зная, должен ли я обнять его или пожать ему руку, или похлопать его по
спине или … ничего не делать. Это грустно, когда твой отец стал чужим.
Я останавливаюсь перед ним. Он все еще держит свой портфель и смотрит на меня. Что
мне сказать ему теперь?
- Я знаю, что должен был, наверное, позвонить и сказать, что приеду, но…
- Мы месяцами не слышали ничего от тебя, Калеб
- Я знаю. Я не мог оставаться здесь больше, пап. Мне не нравилось, как было.
- Твоя мама больна, - он говорит мне. - Она была в больнице несколько месяцев.
Он сказал эта так, словно она была серьезно больна. Сдается мне ее “болезнь” это
обычное оправдание, которое он решил использовать вместо того, чтобы говорить “она в
реабилитационном центре” или “она - наркоманка”.
- Я знаю.
Я отстраняюсь, понимая, что это не будет счастливым воссоединением, где мой отец
примет меня назад с распростертыми объятиями. Мне следовало понять это, когда я
увидел, что мою бывшую комнату переделали в кабинет, и все признаки, что я когда-либо
существовал исчезли. Он держит свой портфель перед собой, почти как барьер между
нами.
- Мы не знали жив ты или мертв. Твоя мама вынуждена была придумать историю.
Я не удивлен. Моя мать королева по сочинению историй, выставляющих нашу семью в
хорошем свете.
- Что она рассказывала?
- Она говорила, что мы отправили тебя в престижную школу-пансион в Коннектикут.
Громкий, фыркающий хохот исходит от дивана. Или вернее, если быть точным, он исходит
от Ленни, который сидит на диване.
- Кто это? - спрашивает мой отец.
- Ленни.
Ленни соскакивает с дивана и обхватывает моего отца крепким медвежьим объятием.
Отец отстраняется полностью захваченный врасплох, но сохраняет равновесие. Готов
поспорить, что он благодарит про себя своего школьного тренера по футболу за все
