Инкуб сжал крепче. На характерный хруст и придавленный писк ему было плевать. Мне, впрочем, тоже…
– Что стряслось, розочка? – повторил едва слышно.
Нет, я, конечно, дура, но признаваться не стала. Ладони скользнули по его плечам, тело выгнулось навстречу пока еще мифическим, но все-таки ласкам. Разум мгновенно затуманился, где-то на грани сознания вспыхнула мысль – Глеб все равно докопается до истины, вот только…
– Крис!..
Мольба? Да, похоже. Жаль, небесная канцелярия сегодня закрыта, мольбы не принимаются, жалобы и пожертвования тоже… А вот филиал ада, в частности отдел грехопадения, очень даже работает! Он вообще… на круглосуточный режим перейти норовит.
Пальчики сами потянулись к пуговицам белоснежной рубашки. Привычненько так, по-свойски. Бедра, опять-таки сами, прижались к… ну, в общем, твердость намерений мы осознали, ага. Губы снова нашли губы инкуба, и хотя слезы все еще капали, поцелую уже ничто не мешало.
– Крис… – не мольба, банальный стон.
Ладони шефа без стеснения проникли под халат, слегка удивились полному отсутствию белья. Ну а когда удивление спало… я захлебнулась его именем.
Нет. Так не бывает. Не здесь. Не со мной. Не в этой жизни! Жаль только, Глеб этого не знает – ласкает с поразительной настойчивостью, с каким-то особенным, почти виртуозным мастерством.
Что делать приличной тридцатилетней женщине в такой ситуации, я не знала. Поэтому просто закинула ногу ему на талию, дождалась, когда соизволит подхватить, и… закинула вторую.
Кто из нас расстегнул ремень – а какая разница? Куда важней другое – ощущение заполненности и волна бешеного, безудержного наслаждения. И опять губы, и опять стоны, и мысли на грани сознания – нас слышит полрайона и Ррагзай, которая наверняка уже вышла из домашней прачечной… Но смысл и стыд не в этом, в другом – то, что между нами сейчас происходит из немецкого кино, а я… ну вроде как патриотка.
Глеб болезненно укусил в шею и понес к кровати. Близости при этом не прерывал, крепко держал за бедра.
А потом я почувствовала вес его тела – в сочетании с мягкостью постели ощущение зверское… Полрайона? Нет! Весь город, включая окраины.
Только розы по-прежнему лежали на полу. Изумрудно-алая россыпь… Опасная и завораживающая. Как его глаза.
Утро, равно как и прошлое, было дивным. Для начала сонную, ни о чем не подозревающую, меня прижали к постели, заставив прочувствовать… нет, в этот раз речь не о твердости намерений шла, о настроении – оно было приподнятым.
Потом, за секунду до того, как начала злиться, сдернули с постели и потащили в ванную. Острый запах мужского геля для душа, сладкий аромат женского – его вчера Ррагзай купила, вместе с шампунями, пилочками и прочими милыми сердцу штучками. Пушистое полотенце и халат, который я, по всей видимости, уже присвоила. Ну и что, что велик на несколько размеров? Ну и что, что тону в нем, как вишенка в сиропе? Зато удобно! И… в общем, нравится он мне и все тут.
– Одеваться сама будешь или помочь? – прошептал зеленоглазый, скользя губами по моей щеке.
Я хрипло заверила, что помощь не нужна и, вывернувшись из объятий, потопала к гардеробной.
Нет, мои покупки еще не привезли. В распоряжении были лишь те наряды, которые передала мама – Глеб сообразил созвониться и заслать к мамулечке водителя. Кстати, джинсов среди присланных вещей не обнаружилось, равно как и достопамятной футболки…
Через полчаса я, облаченная в очередное, на сей раз серое платье, сидела на высоком стуле и пила кофе. Напиток – о чудо! – Глеб Игоревич готовил самолично. Еще он приготовил омлет,
