– Крис, я действительно не понимаю причину твоего обморока. Я хочу услышать… если не объяснения, то хотя бы версию.
– А водички дашь?
– Прости, – Глеб заметно растерялся, – я как-то не подумал. Сейчас.
Шеф скатился с кровати – сам он поверх одеяла лежал, и даже одет был, в отличие от меня – и поспешил к двери. Я же свернулась калачиком и задумалась, а действительно, почему? И тут же поняла – этот обморок зрел давно.
Слишком серьезные перемены в жизни, и слишком резкие. Пожалуй, я должна была свалиться гораздо раньше, еще при первом посещении… нового рабочего кабинета. Информация, которой поделились на заседании, просто добила. Вот только озвучить такую версию Глебу я не могу. Или..?
– Держи, розочка моя, – прошептало начальство. Очень незаметно подкралось, совсем как… впрочем, ладно.
Я привстала, поднесла к губам стакан с минералкой. Потом снова на подушки откинулась и сказала:
– Слишком много информации.
– То есть? – изогнув бровь, вопросил он.
– То есть… я догадывалась, что все не просто так, что вы имеете куда большее влияние, но чтоб настолько! А еще узлы эти… Кстати, про Данилова мне так и не рассказали, что там? Как так получи…
Договорить мне не дали. Глеб приложил палец к губам, но выглядел при этом таким серьезным, таким хмурым.
– Крис, не лги.
Ровно после этих слов очнулась интуиция. Вернее, очнулась и завопила, что мы палимся! Вот только в чем именно, не сообщила…
– С чего ты взял, что я лгу? – Спокойствие, только спокойствие! А дрожащих коленок под одеялом не видно!
Зеленоглазый детектор лжи молчал довольно долго, сказал прищурившись:
– С того, что все озвученное на заседании ты знала.
Я?! Знала?! Но ведь эта информация не моего допуска! М-да, а палево, похоже, серьезное.
– Тебя задело что-то конкретное, – продолжал давить шеф. – И мне кажется, это был рассказ о неком оборотне и некой ремонтной конторе…
Приличные слова кончились, остался мат. Отборный такой, ядреный. Ведь единственным, кто мог поделиться со мной столь закрытой информацией, является шеф! И просвещал мою скромную особу, разумеется, тайно! А потом повез на заседание, где… Ух! Да если бы они поняли, что я в курсе, мне бы голову открутили! Вон как выспрашивали! И даже… Стоп. Мегера что? Мне подыгрывала?
Нет, я решительно ничего не понимаю.
– Да, знала, но не осознавала. Видишь ли, одно дело слышать подобное от любимого, и совсем другое…
Глеб застыл, взгляд стал острее бритвы. Говорить, когда на тебя смотрят вот так, до безумия сложно – неудивительно, что слова колом в горле встали.
– Любимого? – тихо переспросил он. – Крис, ты сейчас серьезно?
Интуиция на этот вопрос среагировала странно. Как будто скукожилась и руками прикрылась. Кажется… кажется сейчас что-то будет.
В глазах Глеба появились до боли знакомые алые всполохи, губы дрогнули в улыбке. И столько в этой улыбке искренности было, столько счастья.
– Кри-ис… – хитро протянул он. – Кри-ис, скажи, что мне не послышалось.
– Послышалось! – горячо заверила я и нырнула под одеяло.
Мама! Это что же получается? У нас эта, как ее, большая и грязная, а мы… о чувствах никогда не говорили? Быть такого не может!
