лучшей половины человечества тут не наблюдалось – вытянулись, глаза округлились. И лишь один из свидетелей сего действа остался совершенно спокоен.
Он был одет совсем не так, как в прошлый раз. Вместо невзрачной потрепанной одежды черная мантия с нарядным воротником, волосы зачесаны назад, щеки идеально выбриты, но лицо все такое же – типическое-типическое.
– Извините, я на минутку, – сказал шеф поднимаясь.
– Да ладно, – расплылся собачник. – Не торопись, Глеб. Мы все понимаем.
И подмигнул. Мне подмигнул!
– Любимая, что не так? – спросил зеленоглазый, выводя окончательно прифигевшую ассистентку в коридор и прикрывая дверь.
Я захлебнулась воздухом и уже хотела сказать – нет, нет, ничего! Иди на совещание, я подожду и вообще! И вообще я в шоке, причем настолько, что мне даже на твою подлянку с домработницей плевать, но… Глеб все испортил.
– Осознала? – насмешливо вопросил он. – Раскаялась?
– Убью! – выдохнула я.
Вот только вцепиться в холеную инкубскую мордашку мне не дали. Глеб очень ловко перехватил запястья, отвел руки за спину и прошептал:
– Ладно, поехали дальше…
Целовал этот подлец мастерски! Глубоко, страстно, с каким-то особенным, недоступным простому смертному упоением. А я, вместо того, чтобы послать куда подальше, таяла, как последняя дура! Весь тот огонь, который сжигал добрую половину ночи, резко пробудился, и стоило поцелую прерваться, с губ слетело:
– Хочу тебя. Немедленно.
– Да, розочка. Как скажешь.
В жизни каждой женщины есть моменты, которых она искренне стыдится. Я не исключение, но этот эпизод перебил все прошлые и, как подозреваю, последующие.
Дело в том, что спокойно дойти до кабинета мы не смогли. Вернее так – я не смогла, а Глеб попросту не сумел предотвратить творимое мной непотребство. Он целовал, причем именно так, как надо, а я отвечала, планомерно отрывая пуговицы с его рубашки. Когда пуговицы кончились и под пальчиками оказался рельефный торс, руки потянулись к ремню. Сама я оставалась одетой вплоть до того момента, пока за нами двери кабинета не захлопнулись – мы же в процессе еще и идти умудрялись, и в правильном направлении! А вот Глеб в кабинет вошел придерживая штаны и сверкая белоснежными трусами с брендовой надписью на резинке. И глазами, в которых не просто огонь – расплавленная лава самого горячего вулкана!
Потом был диван, тот, что у правой стены стоит, шефский письменный стол, мой письменный стол, душевая кабина в ванной комнате, примыкающей к кабинету. Мат на робкую попытку секретарши напомнить о совещании, с которого Глеб ушел. Ну и стоны на весь квартал. И кайф! Бешеный, невероятный, безудержный! Такой, после которого даже закурить хочется, несмотря на то что никогда сигарету не пробовала.
А еще шепот:
– Розочка моя, драгоценная моя, любимая…
И опять шепот, но уже на следующем витке:
– Вредная, бессовестная, жестокая… Только попробуй сбежать! Из-под земли достану! И никакая реальность меня не остановит!
– Врешь ты все…
– Ну я же говорил – вредная…
Логика? А кому она нужна в такой момент? Особенно, когда есть нечто большее. Нет, еще не любовь, но уже и не секс…
Глеб ревновал бешено – это из его шепота узнала. Все еще пытался разгадать мотивы, по которым
