страха, что я всего лишь замена ей. Я ведь себя знаю, я не предам его, какой бы зависимой не стала. Я буду его ждать, но не будет ли он мучиться от этого. Что говорить, Сташи права ведь и в том, что что-то общее у нас определенно есть. И во внешности, и, увы, в характере…
— Нэя? — тихий голос над головой заставил придушенно пискнуть. В тусклом свете надо мной виднелась фигура Расхарта. Мрачное лицо, прищуренные глаза, сжатые кулаки… Похоже, единение с природой не особо его успокоило. — Что ты здесь делаешь?
— Сижу, — тупо ответила, пытаясь собрать мысли в кучу.
— Вижу, — хмыкнул Рас, присев рядом, — а почему здесь? Боишься подойти к костру?
— Нет, — мотнула головой, — просто общалась здесь со Сташи, теперь обдумываю услышанное.
— Она жива?
— А ты волнуешься? — его вопрос задел болезненно напряженные нервы и не сдержалась, пристально вглядываясь в его лицо и ища ответ.
— Конечно, — он глубоко вздохнул, — я не хочу, чтобы пострадала хоть одна из вас. Да и ты себе потом этого не простишь.
— Она тебе так дорога? — голос немного дрогнул, но я уже с трудом сдерживалась. Господи, почему? Чем я хуже? Я ни разу в жизни не получала даже доли того, что есть у Сташи. Даже мой бывший, как оказалось, просто заменял мной Марину, которую не смог получить. Надеялся, что видя его со мной, она приревнует… И через год, не дождавшись, бросил мне все это в лицо и ушел. На следующий день после моего дня рождения, где попытался ее соблазнить…
— Да, — тихо ответил Рас, — чтобы не случилось между нами, как любовниками, я все равно считаю ее другом. И чувствую ответственность за ее судьбу. Я виноват…
— Ты ее любишь? — я дернула его за руку, заставляя посмотреть прямо в глаза. — Сейчас, просто скажи, «да» или «нет». Если ты все это затеял для того, чтобы она приревновала… я пойму, и подыграю тебе. Обещаю. Но не обманывай меня… — на последних словах по щеке все же сбежала предательская слеза.
Глаза Расхарта мерцали напротив. Он молчал, и только его рука осторожно поднялась и стерла слезинку… не выдержав, я вздохнула и опустила глаза. Что ж, ответ ясен. Больше сидеть рядом я не могла. Мне надо было побыть одной…
— Знаешь, — медленно начал он, заставляя замереть на месте, — я был так рад, когда она пришла, так благодарен, что полюбил ее, наверно, в тот же день, или думал, что полюбил… Потом запрещал думать о ней вообще. После жизнь закрутилась — редкие встречи, частые расставания. И вот теперь, после всего, что я узнал за один только день, ты спрашиваешь: люблю ли я ее? Не буду тебе врать, еще день назад я бы колебался с ответом, но сейчас я наконец-то понял, что то, что я к ней чувствую — не любовь. Боль, обида, страсть, желание, вина, преданность, беспокойство о ее судьбе, ответственность… много чего. Только вот любви в этом перечне нет. И, похоже, никогда и не было. Только вот чувство, что я причинил Сташи боль и благодарность за те счастливые дни, не давали мне понять это. И я очень благодарен тебе, что ты смогла открыть мне глаза и очистить мою душу.
— Опять благодарность, — усмехнулась, пытаясь понять, что чувствую от его откровений.
— Ну… уж вот такой я, благодарный, — засмеялся наемник, разряжая обстановку. — А о чем вы говорили? Я так понимаю, что на одной из тем было то, что я ее люблю, да? Ты поэтому спросила? — и он внимательно посмотрел на меня.
— Угу, — кивнула головой. — И откуда ты такой умный?
— О! Ты не поверишь, — засмеялся он и, резко дернув меня за руку, притянул к себе и хлопнул по попе. — Вот, примерно, отсюда!
— Ах ты… Нахал! — я буквально опешила от возмущения, но потом не выдержала и рассмеялась. Да, Рас — это нечто. На душе сразу полегчало.
— Да, я такой! — гордо кивнул он. — А о чем еще говорили?
— Ну, Сташи попросила прощение, заявив, что у нее помутнение произошло от любви к тебе, — хихикнула я и тут же почувствовала, как Рас напрягся.
