столице.
– В Тюбрино выжило не более процента от населения... По последним наблюдениям человек пятьсот, и это от пятисот тысяч, ну еще по поселкам и фермам... Точно не скажу.
– Мы проезжали города и поселки, где выживших нет вообще, а встречались и такие, где выжили многие, но там сейчас творится беспредел и беззаконие...
– В Тюбрино вас ждет тоже самое. Там образовалась банда из зеков-кошаков и магов- отщепенцев... С женщиной вам туда лучше не соваться.
Все замолчали, но не напряженно, а как-то обреченно. Не знаю, что делать дальше. С одной стороны дико любопытно узнать у них, что делается в мире, но с другой – еще больше я боюсь их. И русоволосый насмешник, поблескивающий в мою сторону маслеными черными глазами, немало способствует сему, но мой взгляд неизменно приковывает к себе третий мужчина.
На полторы головы, наверное, выше меня, брюнет с короткой стрижкой. Продолговатое лицо с резкими чертами и темными от многодневной щетины подбородком и щеками поражает мрачной решимостью и... хищностью. От всей его чуть ссутулившейся фигуры разит опасностью и мощью. Его буквально окутывает аура внутренней силы и затаенной ярости. При одном взгляде на него меня передергивает от страха до судорог в спине. Я неосознанно вытерла влажную от пота ладонь о штанину и снова перехватила ружье второй рукой.
Жест не остался не замеченным, и мужчины, внешне было расслабившиеся, опять напряглись.
– Опусти ружье, девочка! Не хорошо тыкать им в тех, кто не причинил тебе вреда, и поверь, не причинят и дальше. – Брюнет произнес тихо, но его глубокий хрипловатый голос с рычащими нотками пробирал до костей.
Пока говорил, шел ко мне, глядя из подлобья, ощущение, что готовится к прыжку. От сомнений не осталось и следа. Я резко наставила дуло на него, испуганно выкрикнув:
– Не подходи! Выстрелю...
Я уперлась в машину, чувствуя, как ребро двери врезается в спину. Мужчина подошел настолько близко, что ствол ружья едва ли не уткнулся ему в грудь. Где-то на периферии сознания отметила его темно-синюю стеганную утепленную куртку военного образца. А еще на таком расстоянии он выглядит еще внушительнее и массивнее. Едва заметное движение, и он держит мое оружие в своей руке, проделав все это спокойно, привычно и профессионально. Я еще в шоке от его действий – вот так, не боялся подойти и забрать оружие, а ведь я могла выстрелить – прохрипела:
– Вы в своем уме, я же могла... – совсем невразумительно пискнула я.
В этот момент я встретилась с его глазами, наконец, оторвавшись взглядом от его груди. Невероятно голубые, словно покрытые льдистой корочкой, большие, с характерным черным ободком вокруг радужки – чистокровный полиморф. Причем, судя по силе ауры, которая ощущалась моей животной четвертинкой, из волков или крупных кошачьих.
– Ты не могла! – его голос был таким же ледяным, как и его глаза цвета бескрайнего зимнего неба
– Ошибаетесь, я могла бы. За эти пять месяцев меня жизнь многому научила и в людей стрелять, защищая свою жизнь, тоже.
– Ты не могла бы! Выстрелить вот так глядя в глаза и в упор – нет. Может только по конечностям, да по собакам...
Неосознанно передернулась, и это тоже не укрылось от него. В его глазах что-то блеснуло, но я не успела разглядеть, что это было за чувство. Рядом с нами возник гигант, и хотя он на голову выше брюнета, но почему-то я четко решила, что блондин гораздо более безопасный и более дружелюбный, чем его спутник.
– Меня зовут Павел Парша, – приглашающий присоединиться жест к замершей в стороне женщине, – а это моя жена Лидия, судьбу ее родителей мы и хотели бы выяснить.
К нам подошла девушка с милым кукольным личиком, ямочками на щечках и губками бантиком. Стрижка каре, но сейчас ее рыжевато-золотистые волосы выглядят тусклыми, скорее всего несколько дней
