обеда. Посмотрим на эту красоту.
Они долго бродили по лесу, обходя подтаявшие сугробы. Любовались на маленькие, храбрые цветы, гордо растущие среди снега и льда. Время от времени попадались синие пролески, разбавляющие бело- серый фон.
- Нарвешь букетик? - спросил дед. Он стоял у березы и задумчиво трогал рукой гладкую кору дерева.
- Нет. Жалко. Пусть растут. Они останутся у меня в памяти. - Таня подняла голову к небу. - Оно все еще бесцветное - земля сейчас красивей. - Девушка перевела взгляд на его посеревшее лицо. - Тебе плохо? Таблетки не забыл?
- Я проглотил. Не волнуйся, сейчас отпустит, - успокоил ее мужчина. - И не переживай ты так: каждому отмерено свое время. Принимай все как должное. Смерти нет! Умирает только оболочка. Душа вечна. Я точно знаю. - Он улыбнулся внучке. - Хочу кое-что рассказать тебе. Может, тогда меньше будешь пугаться. - Дед присел на сухой, упавший ствол дерева. - Я уезжал на службу в Афганистан. Настя не находила себе места от беспокойства. Присели на дорожку. Она говорит:
- Давай пообещаем друг другу, что тот, кто умрет первым, подаст знак. Утешение с того света.
- И какой же? - спрашиваю ее. Она подумала и сказала:
- Если умру зимой, то прилечу голубой летней бабочкой. Если летом, упаду снежинкой. А ты такой большой можешь появиться мне днем огромной ночной бабочкой. Я не перепутаю.
- И что дальше? - спросила девушка, ушедшего в воспоминания деда.
- В конце января лежал снег. Я сидел в мастерской. На душе было особенно тоскливо. Вдруг что-то сине-голубое мелькнуло перед глазами. Присмотрелся: бабочка, красивая, бирюзового цвета бабочка, порхала перед моим лицом. Все-таки Настя сдержала свое слово - передала мне весточку.
- Куда потом она делась? - От рассказа у девушки побежали мурашки по коже. Повеяло ледяным ветром.
- Пока я рассматривал ее, она растворилась в воздухе. Ну что, идем домой, мне уже стало лучше.
***
Таня сжала белые лепестки алычи в ладони, безжалостно комкая их. Закрыла глаза. Слезы ручейками потекли по щекам. Девушка глубоко вздохнула несколько раз, вытерла мокрое лицо ладонями и открыла глаза. Прямо перед ней порхала большая, мохнатая, коричнево-черная ночная бабочка устрашающего вида с пятнами-глазами на крыльях, а рядом с ней весело кружилась другая сине-голубая, похожая на кусочек неба.
Не доверяя своим глазам, она смотрела на них. Ярко светило весеннее солнце. Стоял день. Ночная бабочка в марте месяце кружила в замысловатом танце на пару с дневной подругой. В душе у девушки медленно таяла глыба льда, мешающая свободно дышать.
- Спасибо, дедушка, - прошептала она, наблюдая, как бабочки тают в воздухе.
Потом, вернувшись домой, по памяти нашла в энциклопедии похожих бабочек. Синяя окажется - Голубянкой милой, а черная ночная - Грушевой Павлиноглазкой, самой крупной бабочкой России.
На следующий день она проснулась тихая, серьезная, словно переродилась. Больше не плакала, сидела у гроба, не обращая ни на кого внимания. Таня прощалась со своим ушедшим другом.
На кладбище девушка долго стояла у двух могил с красивыми металлическими табличками. Потом положила на каждую веточку цветущей алычи.
Кто-то прикоснулся к ее плечу. Послышался взволнованный голос Юры:
- Пойдем. Антон Сергеевич попросил привести тебя с кладбища домой. Все уже ушли.
