лексики преуспевающего плейбоя, а потому встревожился – слишком ненатурально, так, что при всем своем желании я не могла это принять.
– Твое молчание меня беспокоит!
– А что я должна сказать?
– Например, что тоже хочешь меня видеть.
Очень мило! По его мнению, достаточно одной фразы, чтобы я поперлась за сотни километров только потому, что ему не с кем переспать в данный момент!
– Ты снова молчишь! Ты ко мне приедешь?
– Что?
– Я спрашиваю: ты ко мне приедешь? Именно поэтому я тебе и звоню!
Неужели он действительно думает, что по первому его требованию я брошу все свои дела, свою работу и помчусь к нему, как собачонка, виляя хвостиком и складывая лапки? Честное слово, это даже смешно!
– Я хочу, чтобы ты ко мне приехала. Если у тебя нет денег, я пришлю. Сколько скажешь.
Час от часу не легче! Теперь он принимает меня за… прости Господи! Да что же это такое? Пора поставить его на место!
– Извини, у меня сейчас очень много работы. Много дел, есть разные планы. И я не могу пустить всю свою жизнь вверх тормашками только потому, что тебе вдруг захотелось, чтобы я приехала. И потом, ты мог бы более красиво об этом спросить. Я не думаю, что таким приказным тоном, как ты говорил, ты можешь выдвигать мне какие-то требования.
– Никаких требований я не выдвигаю! Я просто очень хочу тебя видеть! Если ты хочешь, я буду тебя просить. Пожалуйста. Я очень прошу тебя ко мне приехать. Я с удовольствием оплачу твою дорогу и все расходы. Например, на новый гардероб. Сделай милость, подумай об этом! Когда мне перезвонить?
– Ну….
– Ты будешь думать об этом?
Я честно сказала:
– буду.
– Хорошо. Тогда я перезвоню тебе через несколько дней.
Навсегда уехать в чужую пустоту? Оставляя за плечами целый пласт прожитой жизни? Отрывая от самого сердца каждую полоску своей земли?
Сверху, с высоты птичьего полета, с высоты самолета – где жизнь, как ниточка, бьется возле глаз самого Бога, где дыхание замирает, утрачивая свой ритм, а на стекле от влажного дождя не пролитых слез остаются маленькие следы – там, где огромное небо, как неприкаянная душа, кажется горстью снега на усталой ладони, там впервые понимаешь по – настоящему, что такое – твоя земля.
С высоты самолета разливы водоемов и полосатые квадраты полей похожи на лоскутное одеяло, сотканное из разноцветных ниток. И душа как запотевший след на стекле рвется к каждой прожилке земляных сухожилий, распятых в вечности посреди человеческой пустоты. Целый мир, который придется оторвать вместе со своею душою. Оторвать от самого сердца тоненькой, узкой нитью, навсегда исчезающей за горизонтом. Я никогда и ни за что не поверила бы раньше в то, что может обозначать обыкновенная полоска земли. Но однажды вдруг дрогнет какая-то мелкая черточка в твоей душе – и весь земной шар отразится в дереве за окном, в доме, цветке, листе, клочке земли, и ты внезапно поймешь, что это – единственная существующая в этой реальности ценность. И ты поймешь, что не сможешь отодрать ее от себя – никогда. И это воспоминание останется навечно с тобой, не способное исчезнуть даже с твоей кровью… Особенно когда за самолетным стеклом исчезнет твоя земля.
Боль огромна – от калечащих слов и ранящих поступков других людей. Но что сравниться с тем скользящим и незначительным в начале отчаянием, которое, не различимое вначале, потом разрастется, словно раковая опухоль, чтобы навсегда вобрать в твою душу всю существующую в мире боль. Боль от потери своей земли, застывающей посреди всех твоих внутренностей каменеющим, тяжелым отчаянием.
