ней. Наверное, я все больше превращаюсь в себя самого, раз начинаю испытывать подобную брезгливость.
Увиделись мы только на работе следующим днем. Она была в той же одежде, что и вчера, хотя я знаю, что она терпеть такого не может. Увидев меня, Аля опустила глаза, я тоже отвернулся. Больше в течение дня мы не общались.
Ужинали дома молча. Я не спрашивал, потому что не хотел знать подробностей, она не рассказывала, щадя мои чувства. Я написал свои изложения, взял подушку и пошел спать на диван. Свет в спальне горел еще некоторое время, потом она его погасила. И пришла ко мне.
Пару минут сидела рядом, наблюдала за тем, как я имитирую глубокий сон, с помощью медленного размеренного дыхания и расслабленного лица, прикрытых век, потом сказала:
- У меня с ним ничего не было. Мы попали в небольшую аварию и полночи сидели в ГИБДД, я не стала тебе писать, чтобы ты не переживал за меня.
Хорошо, что я шизофреник, иначе я бы испытал к себе отвращение, так как, услышав, что она попала в аварию, а не занималась сексом, почувствовал облегчение. Правда, на одно мгновение, потом резко сел. В коридоре горел свет, поэтому я мог видеть ее лицо, даже выражение глаз.
- Ты ударилась? Ты ездила в больницу? - выпалил я, хватая ее за скулы и вглядываясь в глаза.
- Да, да, ездила. Все в порядке, нас просто "догнали" и слегка подтолкнули...
- Голова не болит? Не кружится, не тошнит? Точно? - мне хотелось прощупать все ее тело, чтобы убедиться, что с ней действительно все в порядке.
- Тебе нужно было спросить, где я была, раз это так сильно тебя волнует, - сказала она, убирая за спину растрепанные по плечам пышные волосы.
- Мы же договорились, что никаких требований и никаких обид.
- Но ты обиделся.
- Это лично мое дело, не забивай голову.
- Мне приятно, что ты обиделся, - провела рукой по моей щеке, очень нежно улыбаясь, смотрела как будто с благодарностью. Кажется, я опять забываю моргать.
- Олег, мне иногда кажется, что ты большой ребенок. В эти моменты мне становится не по себе, понимаешь? Ты мне нравишься, но...
- Аля, я не ребенок, - терпеливо объясняю. - Просто из-за нейролептиков моя реакция несколько заторможена. Я трачу на обдумывание мысли в несколько раз больше времени, чем нужно здоровому человеку. Иногда, я понимаю, о чем был разговор только спустя несколько часов.
- Я знаю. Твоя прямота, твои рассуждения... твоя непосредственность - все это обезоруживает, понимаешь?
- Твой друг сказал, что быть с душевнобольным то же самое, что быть с ребенком? - спросил прямо, продолжая читать в ее глазах ответы на свои вопросы раньше, чем она успевает что-то сказать.
- И он, и Катя, и Нина, и Света... Они все относятся к тебе хорошо, но никто не одобряет моего влечения. Ты меня младше.
- На четыре года. И только. Аля, у меня могут случиться зрительные или слуховые галлюцинации, я могу не успевать следить за темой разговоров, но я взрослый мужчина, дееспособный, который вправе поступать так, как считает правильным. Когда ты со мной, ты не делаешь ничего плохого или незаконного, если тебя саму не смущает моя справка, конечно. И если ты меня не боишься.
Она приблизила свое лицо и поцеловала меня. Сладко и нежно. Потом еще раз, но в этот раз я ответил. Я думал, что растеряюсь, если попаду в подобную ситуацию когда-нибудь, но нет, не растерялся. Инстинкты взяли свое, мне совершенно не потребовались мозги, когда я ее целовал. Все было совершенно естественно, натурально, по-настоящему.
- Ты колешься, - прошептала она, на что я решил, что буду бриться чаще. Она
