Крик души

   - Не понимаю, - начала взволнованно экономка, - о чем вы...

   - Мой отец, - перебил ее Антон, - оставил  девчонку под мою опеку, - парень опустил взгляд, стиснув зубы. - Я этого не ожидал, конечно же. Да и не хотел, чего уж скрывать? Но это его последняя воля, а ее я не в силах оставить без внимания, - Антон чертыхнулся. - Он знал, что именно в ней я не смогу ему отказать!

   - Вы... стали опекуном Даши? - уставилась на него Маргарита Львовна.

   - Да, - рыкнул Антон. - Но я  не хочу быть ее опекуном, - он заглянул ей в глаза и поправил себя: - Не могу. Я учусь в Лондоне, она живет и будет жить в Москве, мне никак не управиться с ней самому, - его взгляд стал тяжелым и тугим.

   Маргарита Львовна сжалась, втягивая плечи. Посмотрела на него заплаканными глазами.

   - И что же вы... думаете делать? - отважилась спросить она.

   - Я вам плачу за труды, оплачиваю содержание Даши, а вы заботитесь о ней. Вместо меня, - выпалил парень, не отрывая от женщины внимательного взгляда. - Вы живете в этой квартире вместе с ней, разумеется. Занимаетесь ею, как нянька... Снабжаете всем необходимым, кормите, одеваете, водите в школу. И получаете за это... неплохие деньги. Что скажете? - холодный взгляд почти впивается в нее стальным клинком. - Вас устраивает такой расклад?

   Она раздумывала не более минуты. И дала тот ответ, который он и надеялся от нее получить.

   - Я согласна.

   Но почему-то вместо яркого облегчения его накрыла волна опустошения и презрения к самому себе. Но он отмел прочь эти мысли, заглушая их вместе с внезапно проснувшейся совестью.

   Осталось лишь сообщить о своем решении самой Даше. И он откладывал этот момент как только мог. Но отвратить неизбежное было не под силу и ему. Этот день рано или поздно должен был настать.

   Они почти не встречались со дня оглашения завещания отца, она скрылась куда-то сразу же после того, как он опрометчиво выкрикнул адвокату, что не собирается о ней заботиться, и приказал не показываться ему на глаза.

   Он думал, что найдет девочку в комнате, но ее там не оказалось. Обнаружил он ее сидящей на подоконнике в кабинете отца, и ноги, едва он сделал шаг в комнату, стали ватными.

   - Даша?.. - голос сиплый и словно бы чужой.

   Она не ответила. Даже не обернулась.

   - Дождь идет, - зачем-то сказал Антон, не подходя к ней ближе.

   Его охватил не просто озноб или испуг, а настоящий страх. В горле вырос острый комок, мешающий говорить, а сердце колотилось в груди, давя на грудную клетку. Холодок пробежался вдоль позвоночника, а затем горячая удушливая волна жара ударила в лицо. Антон сглотнул, но так ничего и не сказал.

   Зато заговорила девочка. Плечи ее напряглись, колени дернулись.

   - Ты улетаешь в Лондон? - спросила она с видимым безразличием, так и не повернувшись к нему.

   - Да, - он сделал шаг вперед и застыл. - Рейс завтра в шесть утра.

   - Бросаешь меня, так?

   Эти слова прозвучали обвинением в его адрес, и Антон возмущенно нахмурился.

   - Не бросаю, а просто оставляю на попечение Маргариты Львовны, - возразил молодой человек.

   - Что?.. - выдохнула она изумленно и резко обернулась к нему, пронзив колким взглядом. - Ей?.. - прошептала она сухими губами, и как-то зло добавила: - А это не одно и то же?

   Антон поджал губы, ничего не ответив, борясь с желанием начать оправдываться,