Крик души

   А потом появился  он. Этот странный мужчина с темными волосами, поседевшими на висках. Назвался дядей Олегом, денег дал, сказал, чтобы брату лекарств купила. И ни одного дурного слова не сказал, хотя дома от матери и самого дяди Леши девочка только и слышала, что оскорбления и уничижительные слова. А этот незнакомый странный мужчина повел себя с ней по-другому, не так, как мама и Алексей, не так, как все остальные проходящие мимо люди.

   Он просто уделил ее горю больше внимания, чем это сделали другие.

   И она потянулась к нему, как цветок тянется к солнцу. Интуитивно, непроизвольно, чувственно.

   Она не помнила ощущения быть любимой. Она не слышала добрых слов. Она не видела тепло и участие в глазах людей, с которыми общалась. Она забыла, что такое нежность.

   Мама не любила ее. И Юрку тоже не любила. Если раньше девочка сомневалась в этом, надеясь на то, что невнимательность, эгоизм и безответственность молодой женщины связаны с гибелью мужа, и она сможет реабилитироваться спустя время, не будет просто так давать детям подзатыльники, наказывать ремнем и ставить в угол, что принесет им в один прекрасный день вкусные пирожные, которыми хвалились остальные ребята во дворе, то однажды Даша со всей ясностью поняла, что они с Юркой маме не нужны. Что они вообще никому не нужны.

   Она подслушала разговор между матерью и дядей Лешей еще до приезда в Калининград, и даже в семь лет смогла осознать, что означают злые, брошенные в гневе и ярости слова.

   - Они мне не нужны! Они никогда мне не были нужны! - кричала подвыпившая мать, раскрывая душу перед своим сожителем. - Я их терпела только ради Кирилла! Я  его любила, а не их! Это он всегда детей хотел, сына, дочку... Тьфу, да чтоб им провалиться на месте! Родная кровиночка, семья, дети... Ха-ха-ха... Глупости все это, не чувствую я всего этого. Пусть сами теперь справляются, мне всё равно!

   - Что же ты делать будешь? - послышался вопрос мужчины, заданный более трезвым голосом.

   Мать странно рассмеялась, а потом грубо выдохнула:

   - А что с ними, троглодитами, можно сделать? В приют их сдам, да и все! - девочка невольно вздрогнула и сжалась. - Надоело уже их тянуть на своей шее. Снова и снова, снова и снова... - запричитала женщина. - Ооой, ты хоть представляешь, какой это груз, Лешка?! Двое детей на шее. Ладно Дашка, крепенькая вроде девка, а этот маленький... поганец, - она грубо выругалась. - Он то и дело болеет! Мне уже надоело ему лекарства покупать. Да и не самые дешевые, между прочим. А он болеет и болеет, болеет и болеет! Нарочно! Что мне с ним делать?! Лешка, а? - Даша проглотила слезы. - В приют их отдам и дело с концом!

   - Нет, в приют не надо, - возразил мужчина уверенно.

   Даша напряглась. Неужели дядя Леша не такой, каким она его себе представляла?..

   - Чего это не надо?! - возмутилась женщина пьяным голосом. - А кормить их кто будет?! Опять я?! Они и так на моей шее сидят, и дальше будут сидеть?! - возмущенно кричала она. - Нет уж, хватит, увольте! Они мне не нужны, - решительно заявила она. - Кириллу нужны были, а он взял их и бросил! Умер он, - она всхлипнула, а потом вдруг зарыдала. - Как не кстати умер-то! Как не кстати... А теперь пусть государство о них и заботится. Мне-то что?

   Даша сжалась в уголке комнаты, зажмурившись крепко-крепко, словно надеясь на то, что вот-вот проснется, что все эти злые, подлые слова окажутся лишь сном, кошмаром. Но как они ни старалась, как ни жмурилась, как ни вынуждала себя проснуться, ничего не выходило. А в сознание острыми клыками, ударами бича вонзались ядовитые слова матери и Алексея.

   - Нет, Ритка, - возразил мужчина нравоучительным тоном. - Не надо их в приют. Пока не надо. Я придумаю, как они смогут пригодиться нам.