- Да ладно тебе! Пока ты думать будешь, они из меня все соки вытянут! - воскликнула мать раздраженно. - Не на твоей ведь шее сидят, а на моей. На моей! - выдохнула она и добавила: - В приют, только в приют!
- Да погоди ты, говорю! - вскричал Алексей, удерживая ее за руку. - Что ты заладила, в самом деле, в приют, в приют! Что мы, что ли, не найдем, чем они смогут быть нам полезны?!
- Да на что они годятся?! - с отвращением выдохнула женщина. - Только жрут да пьют. А мало?му вообще деньги нужны на лекарства. Не хочу больше с ними маяться! Надоело, слышишь? Пусть катятся в черту!..
- Да, - задумчиво пробормотал Алексей. - Юрка, действительно, слабый. Не сможет он, наверное, ничем нам пригодиться...
- Вот! А я тебе про что!
- Да помолчи ты! - шикнул на нее сожитель. - Тут надо хорошо подумать. Дашка-то у тебя здоровенькая девчонка, а когда вырастет... - помолчал мгновение, - на этом можно хорошенько заработать.
- Ты что еще удумал?! - с гневом насупилась женщина. - Что в твою башку взбрело?! Ты хочешь меня в тюрягу засадить, что ли, за растление несовершеннолетних?!
- Да заткнись ты уже! - раздраженно выдохнул Алексей. - Я подумаю над тем, что можно будет сделать с девчонкой, а пока пусть растет. И не спорь со мной! - пригрозил он ей. - Ясно?!
- Ладно, пусть растет, - сдалась вдруг женщина, словно чего-то испугавшись. - Только учти, что за них отвечать будешь ты, раз уж не позволяешь мне их в приют сдать, - предупредила она заплетающимся языком. - Ясно? Они больше не моя забота. Тебе все это надо, вот сам с ними и мучайся.
- Да не вопрос, Ритуля, - ехидно усмехнулся Алексей. - Я же потом на этом и выиграю, вот увидишь.
Мать Даши ничего не ответила, трясущимися руками налила в граненый стакан ядовитой жидкости и, поморщившись, залпом его осушила.
А Даша, смахивая грязным кулачком правой руки слезы, а кулачком левой закрывая рот в попытке подавить рыдания, сковавшие грудь плотным кольцом, сидела в уголке, сжавшись в комочек и осознавая, что в этом мире, кроме Юрки, у нее никого не осталось.
Через несколько дней дядя Леша сообщил, что они переезжают в Калининград.
А потом был целый год унижений, когда она попрошайничала на площадях и улицах незнакомого города, в прямом смысле зарабатывая себе и брату на хлеб. Была баба Катя, единственная женщина, которой было не всё равно, которая стремилась помочь, которая хотела обратиться за помощью в органы опеки и попечительства, но которой, к сожалению, так и не удалось ничего добиться. Потому что на ее пути во всем блеске своего гнева и негодования встал Алексей.
Она умерла внезапно, неожиданно. И ее смерть стала для Даши и ее брата ударом. Казалось, еще вчера она была полна сил, дышала полной грудью, была решительно настроена, чтобы отвоевать право Даши и Юрки на счастливые остатки детства, что им уготовила судьба. Она смеялась, подбадривала, поила их крепких чаем и угощала блинами с вишневым вареньем, а уже на следующий день...
Эта глупая, нелепая, совершенно неожиданная смерть. Даша не могла в нее поверить. Врачи говорили, что это был апоплексический удар, но за спиной соседи шептались, что здоровью бабы Кати можно было только позавидовать, и ни о каком апоплексическом ударе не могло быть и речи.
Когда девочка грустным взглядом наблюдала за тем, как гроб с телом бабы Кати несут в сторону кладбища, дядя Леша как-то странно посмотрела на нее, хлопнул по плечу и заявил, что теперь она может надеяться только на себя, потому что ее защитница уже ничем не сможет ей помочь с того света.
