— Ты на меня сердишься.
— А ты понимаешь, что папа любит тебя? Причем так сильно, что не может устроить личную жизнь. Не думаю, что он когда-либо женится. У него никогда не будет постоянной спутницы жизни, способной позаботиться о нем, — сказала я и, заметив крупную слезу, скатившуюся у мамы по щеке, добавила: — И не вздумай плакать. Речь сейчас не о тебе. Ты вовсе не являешься потерпевшей стороной.
— И что, по-твоему, я уже не имею права чувствовать боль? — непривычно резко парировала она. — Не могу рыдать из-за своего разбитого сердца? Я тоже люблю твоего отца. И хочу, чтобы он был счастлив.
— А вот мне почему-то кажется, ты его не любишь.
— Все, что я делала, — это только ради любви. Буквально все, — безрадостно рассмеялась она. — Господи, раз уж ты обо мне такого плохого мнения, то зачем вообще поддерживаешь со мной отношения?!
— Ты моя мама. Ты всегда была на моей стороне. И всегда старалась меня защитить, даже если и делала это сикось-накось. Я вас обоих люблю. И тебя, и папу. Он хороший человек и заслуживает своей толики счастья.
Взяв дрожащей рукой стакан, она сделала глоток воды.
— Лучше бы нам никогда не встречаться! Так нам обоим было бы гораздо спокойнее. Единственный светлый момент нашей совместной жизни — твое рождение. И вообще, что я могу?!
— Можешь вернуться к нему. Сделать его счастливым. Ведь, кроме тебя, ему никто не нужен. Ты, и только ты.
— Невозможно, — прошептала она.
— Почему? Потому что он не богат?
— Да. — Она схватилась за шею, словно ей нечем было дышать. — Потому что он не богат.
От маминой убийственной прямоты у меня упало сердце. Выражение ее голубых глаз было безрадостным. Раньше я за ней подобного не замечала. И зачем ей столько денег? Нет, мне никогда не понять!
— Но ты ведь и так богата. Разве этого недостаточно?
После трех разводов она стала обладательницей многомиллионного состояния.
— Нет, — проронила она. Я удивленно уставилась на нее. Невероятно! Она отвернулась, ее бриллиантовые серьги в три карата сверкнули в лучах света. — Тебе не понять.
— Ну так объясни. Пожалуйста.
— Быть может, в другой раз. Когда ты не будешь такой расстроенной.
У меня уже реально раскалывалась голова.
— Прекрасно. Я расстроена, потому что ничего не понимаю, а ты ничего не объясняешь, именно потому, что я расстроена. Так мы далеко не уйдем.
— Прости, солнышко, — с мольбой в голосе произнесла она. — То, что произошло между мной и твоим отцом…
— Виктором. Почему ты никогда не зовешь его по имени?
— Сколько можно меня наказывать?! — вздрогнув, спросила она.
— Я вовсе не собираюсь тебя наказывать. Просто пытаюсь понять.
Конечно, ярко освещенный ресторан, где полным-полно народа, не место для обсуждения болезненных семейных проблем. Лучше бы мы встретились у нее дома — там, где она жила со Стэнтоном. Но похоже, мама просто побоялась говорить со мной с глазу на глаз, на людях ей было легче удерживать меня в рамках.
— Послушай. — Внезапно я почувствовала, что безумно устала. — Мы с Кэри собираемся переехать, найти что-нибудь более по карману.
Мама резко выпрямилась:
— Что? Почему? Ева, как можно быть такой жестокой?! Нет никакой необходимости…
— Отнюдь. Натан умер. И мы с Гидеоном хотим проводить больше времени вместе.
