Может, я драматизирую, остановила себя Мириам. Нет. Она правильно догадалась. Эта женщина явно решила покончить с собой. А Мириам понятия не имела, как помешать ей осуществить задуманное.
Глава 14
На третий день после убийства он снова явился на ту улочку и, поколебавшись, прошелся по ней из конца в конец. На дальнем углу его опять охватило возбуждение, пережитое накануне убийства.
Здесь практически ничто больше не напоминало о происшедшем. Словно они с жертвой заключили тайный союз. Правда, теперь в него была посвящена и полиция.
Газеты, напечатав об убийстве несколько заметок в первый же день, умолкли, очевидно, в ожидании новых сведений. О способе убийства не заикнулся ни один журналист. Писали о «применении холодного оружия, повлекшем гибель жертвы», и все. С одной стороны, это его успокаивало, с другой — злило.
Задаваясь вопросом, почему легавые ни словом не обмолвились журналистам об арбалете, он пришел к выводу, что сработал полицейский инстинкт: выдавать как можно меньше информации. Кроме того, им, наверное, не хотелось напрасно пугать публику. Может, ему следовало избрать более банальный способ убийства? Пырнуть ее ножом или застрелить из ружья? Но нет, еще на стадии планирования операции он понимал, что без арбалета ему не обойтись. Он просто
После работы он все больше времени проводил у себя в гараже. Садился в машину и думал. Потом выезжал прокатиться, но далеко не всегда. Ему было лень шевелиться. Он сидел за рулем, вспоминая все подробности преступления, которые помнил так явственно, словно совершил его только что.
Уже после убийства случилось одно странное и крайне неприятное событие, вроде бы никак с ним не связанное: поздно вечером к Розелине вдруг заявилась эта баба. Проводив ее, он сел на мотоцикл и проследил за ней. Узнал, где она живет. Прочитал фамилию на почтовом ящике, а на следующее утро позвонил в агентство, где работала Розелина.
Баба не наврала. Она действительно была из агентства. Но какое отношение она имела к Розелине? Может, влюбленная в его жену лесбиянка? Ладно, не важно. Главное, что его подозрения почти развеялись.
На краткий миг мелькнула соблазнительная мысль — взять да и шлепнуть эту бабу, но это было глупо. Она слишком близка к Розелине. Правда, она тоже брюнетка и хороша собой, но совсем другого типа, к тому же у нее короткая стрижка. И возраст не тот. Нет, не годится. Она совсем не похожа на Розелину, а он не должен ни на шаг отступать от избранной линии поведения.
А вдруг Розелина ей проболталась? У него сами собой сжались кулаки, а в глазах потемнело от ярости. Нет, нет. Розелина не проговорится. А что, если та сама догадается? Ну и пусть, он успеет внести в план коррективы. Это будет совершенно другое убийство, не имеющее ничего общего с предыдущим. С предыдущими.
С тех пор как он приступил к осуществлению своего замысла, он почти перестал пить. Ему даже и не хотелось. Он мог целый час тянуть бутылку пива, да и ту бросить недопитой.
Шлифуя свой план, оттачивая его в мельчайших деталях, он ловил кайф, какого не подарит никакой алкоголь. Кроме того, он понимал, что должен сохранять трезвость рассудка. Он знал, что в подпитии способен на всякое: ляпнуть чего не следует, да и вообще наломать дров. Самоконтроль — вот что должно стать его девизом. Если он допустит ошибку, покалечив или насмерть забив Розелину, это будет полный крах.
Значит, сейчас необходимо продумать, как действовать дальше. Прежде всего, надо найти следующую жертву.
