— А джентльмен рядом с ним?
Рядом с жезлоносцем Джон увидел мужчину, на целую голову выше всех, кто находился рядом.
— Это сэр Кенелм Дигби, — ответил сэр Сачервелл. — Он занимал должность камергера Королевской Спальни еще в бытность его величества принцем. Он из
Сэр Сачервелл выразительно взглянул на мистера Паунси, на чьем лице, однако, отразилось полное непонимание.
— Его отец пытался взорвать короля, — пояснил сэр Сачервелл.
— О!..
Джон и Филип во все глаза уставились на сэра Кенелма. Поверх дублета на нем была надета кираса, и металл вспыхивал на солнце всякий раз, когда он привставал на стременах в такт поступи своего гнедого коня. За ним ехали двое всадников на одинаковых белых лошадях.
— Эскорт обер-камергера. — Сэр Сачервелл легонько толкнул локтем мистера Паунси. — Королевская карета вот-вот появится. Пойдемте займем наши места.
Они поспешно зашагали между рядами слуг. Всадники уже выстроились длинной дугой перед портиком. Наконец свои места заняли последние вельможи, увешанные должностными цепями и нагрудными знаками. Внезапно все многочисленное собрание затихло, и в тишине Джон услышал стук колес.
— Все на колени перед королем!
Одним движением всадники сняли шляпы и низко склонили головы. Словно волна прокатилась по рядам баклендских слуг, когда они разом опустились на колени. Джон успел мельком увидеть позолоченную карету, запряженную шестерней белых лошадей, сэра Уильяма во всем черном и рядом с ним тонкую фигуру, которая стояла чуть дольше всех остальных, а потом тоже преклонила колени.
Идущие плавной рысью лошади с плюмажами, блестящая в солнечных лучах карета, яркие знамена и всадники в ливреях… Лукреции показалось, будто внутри у нее стремительно распустился тугой узел. Они здесь, сказала себе девушка, услышав, как колеса замедляют ход и останавливаются. Их величества здесь.
Несколько мгновений царила полная тишина. Потом к карете подступил лакей и отворил дверцу. Другой лакей поднес приставные ступеньки. Лукреция услышала, как отец приветствует царственных гостей от имени всех обитателей поместья, и подняла взгляд.
Волны ярких шуршащих шелков заполонили зрение и слух Лукреции, и мимо нее поплыли разноцветные пышные юбки. Фрейлины ее величества разомкнули свою трепещущую, шелестящую фалангу, пропуская вперед госпожу. Женщина с прелестным овальным лицом, длинным прямым носом и живыми глазами внимательно взглянула на коленопреклоненную девушку и милостиво улыбнулась.
— Леди Лукреция? — промолвила королева с легким французским акцентом, и голос ее прозвучал для ушей Лукреции нежной трелью серебряного колокольчика.
Она кивнула, и королева с улыбкой спросила:
— Вы не уделите мне немного внимания сегодня?
Лукреция ошеломленно смотрела на нее снизу вверх, не в силах вымолвить ни слова.
— Скажите «да», — подсказала ее величество.
Девушка опять кивнула.
Ее проводили в личные покои королевы. Яркие занавеси с фестонами и роскошные балдахины преобразили сумрачную комнату. На стене висел гобелен с изображением мужчин и женщин, охотящихся на оленей. Лукреция сделала реверанс, и королева улыбнулась. Одежная стойка рядом с ней была задрапирована серебристо-голубым шелком, блестящая ткань струилась, стекала мягкими складками. Платье, догадалась Лукреция. Продолжая улыбаться, ее величество указала на стойку:
— Для вас.
Фрейлины провели девушку за ширму. Сноровистые руки в два счета распустили ей шнуровку и быстро переодели. По коже мягко заскользила прохладная ткань, тоньше которой Лукреция в жизни не осязала. Но когда она посмотрелась в трюмо, у нее упало сердце. Корсаж болтался на ней, что мешок на палке, серебристо-голубой шелк свисал с плеч некрасивыми складками. Лукреция неохотно вышла из-за ширмы, и
