немного.
Она помогла стюарду встать с кресла и повела к узкой кровати. Джон с Лукрецией вышли в коридор, где пахло затхлостью. Со дня, когда мистер Паунси неожиданно ворвался в спальню девушки, они впервые остались наедине.
— Я видел ваше лицо, когда мы выступали из усадьбы.
Ее плечи напряглись под хлопчатой шалью.
— Ты должен выбросить из головы подобные мысли, — отрывисто проговорила она.
— Не могу. И вы не можете.
Джон вспомнил сладкий яблочный аромат, витавший у нее в спальне. Ее губы, приоткрывшиеся навстречу его губам. Сейчас никакой стюард не помешает им. Но когда он шагнул к ней, она выставила вперед ладонь:
— Я помолвлена, мастер Сатурналл. Или ты забыл?
— Помолвлены с Пирсом, — пренебрежительно бросил он.
На щеках Лукреции выступили два алых пятна.
— Мастер Пирс сражался храбро! — резко сказала она.
— Храбро?
— Он удостоился высокой похвалы. О нем писали в новостных листках. Как под ним убили лошадь. Как он захватил другую.
— Захватил?
— Мастер Пирс, да будет тебе известно, залез на дерево и спрыгнул с него на одного из вражеских кирасир, которого и одолел в схватке. «Прыжок Кэллока» — так окрестили его подвиг. И все это он проделал, несмотря на рану в бедре…
— В бедре? — выпалил Джон. — Да ему ножом в задницу ткнули! Причем не кто-нибудь, а родной отец! Ваш Пирс бежал с поля боя как трусливый заяц!
Лукреция с каменным лицом скрестила руки на груди:
— Я не желаю выслушивать подобные дерзости.
Джон снова шагнул к ней, но Лукреция отвернула голову.
Он остановился, обескураженный отказом.
— Пирс не любит вас, — тихо сказал Джон. — А вы не любите его.
— Мы просто обмениваемся нашими желаниями, — ответила Лукреция. — Я уже говорила тебе. Можем обменяться и нашими неприязнями.
— Марпотовы разбойники взяли все, что захотели, — доложил Джону мистер Банс. — А что не смогли унести с собой, то испортили. «Щедроты Божьи» — так они называли свою поживу.
В сухой кладовой остались овсяная крупа, четыре мешка бобов, низки сушеных яблок и полголовы мадейрского сахара, завернутой в мешковину и спрятанной за балку. Содержимое хлебной кладовой составляли три мешка муки грубого помола да несколько черствых ковриг, лежащих на полках.
Джон, Филип, мистер Банс и мистер Стоун прошагали по коридорам за главной кухней. От двери в комнату Сковелла осталась лишь пара расколотых досок, болтающихся на одной петле. Книги и бумаги были разбросаны по полу, стол и кресло перевернуты. В воздухе стоял запах копоти, смешанный с затхлым запахом отсырелой ткани и бумаги.
— Сперва они спустились вниз, — сказал Банс. — Потом поднялись наверх и схватили Паунси. Когда закончили с ним, сразу вытащили Яппа на веревке из церкви. Приковали к плахе. Сказали, он должен Богу руку за все свои папистские проповеди. И обезручили бы беднягу как пить дать, не вмешайся леди Лукреция.
— Она их остановила? — спросил Джон.
— Увела Марпота в церковь. Они там оставались больше часа. Молились, сказал один из разбойников. На колокольне. Она взяла ключ в комнатах мистера Паунси. Как бы то ни было, когда леди Лукреция вышла, Яппа отпустили.
