— Что я буду делать? — Джон поднял глаза, словно поглощенный созерцанием хмурого неба. — Когда?
— Сам знаешь.
Джон перевел взор с неба на травянистую обочину, которая, похоже, вызывала у него не меньший интерес. Джон наблюдал за ним с плохо скрываемым раздражением.
— Когда Пирс вернется.
— Возблагодарим же Господа за промысел Его, разрушивший Иерихон. Давайте помолимся, чтобы Он дал нам силы воздвигнуть новый Иерусалим из камней руин. Мы собрались сегодня, чтобы препоручить Всевышнему душу сэра Уильяма Фримантла, покойного лорда Бакленда. В наших молитвах мы поминаем усопшего, который доблестно сражался за короля и сохранил верность Короне в годину самых суровых испытаний. Пусть ныне сэр Уильям разлучен со своей дочерью Лукрецией и преданными слугами, но давайте утешимся мыслью, что он воссоединился с возлюбленной женой Анной и своими павшими товарищами. Верный воин короля, он воевал и за них тоже. Теперь наш вновь восстановленный король занимает свое законное место на троне, а сэр Уильям служит Царю Небесному…
А пальцы у епископа Каррборо все такие же толстые, подумал Джон. Аметистовый перстень его светлости тускло поблескивал в полумраке церкви, завешенной черными полотнищами. Слова поминальной службы гулко разносились с новой кафедры. Гроб сэра Уильяма стоял на катафалке посреди зала, перед собранием скорбящих в траурных одеждах.
Прибытие гроба в усадьбу послужило своего рода общим приглашением. Сейчас позади Лукреции, одетой во все черное и в капоре с вуалью, сидели Саффорды из Мира, Роулы из Броденэма, леди Массельбрук из Чарнли, лорд Фелл, лорд Фербро и маркиз Хертфорд. За ними, под длинными траурными знаменами, свисающими с потолочных балок, теснились на деревянных скамьях слуги сэра Уильяма.
Епископ подал знак к молитве. Джон опустился на колени и направил мысли на покойного, вспоминая появление сэра Уильяма в кухне в день бракосочетания его дочери. Теперь этот день вновь приближался.
Снаружи донесся топот копыт. Минутой позже дверь в церковь распахнулась и пятеро мужчин стремительно зашагали по проходу, стуча сапогами по каменным плитам, держа в руках шляпы с покачивающимися перьями. Первый шел странной поступью, чуть встряхивая ногами при каждом шаге, словно пытаясь стрясти с сапог налипшую грязь. Подойдя к алтарю, они преклонили колени и перекрестились. Потом первый встал, повернулся и отвесил Лукреции картинный поклон, перебросив через плечо короткий плащ, отчего взорам открылся блестящий шелк жакета и тонкое кружево сорочки.
— Леди Лукреция, — звучно произнес Пирс, высокомерно улыбаясь всему собранию, — прошу простить нас за опоздание.
Подбородок у него стал потяжелее, отметил Джон. Живот округлился, и волосы причесаны иначе. Но губы кривятся все в той же презрительной усмешке, с какой некогда надменный юнец бросил его одного на поле сражения при Нейзби. По залу прокатился приглушенный ропот. Но скрытая под вуалью Лукреция едва заметно кивнула.
— Миледи, — громко продолжил Пирс, нимало не обескураженный, — я прибыл просить вашей руки согласно изволению покойного короля. — Он перевел взгляд на епископа. — Милорд, я прошу вас обнародовать объявление о нашем бракосочетании в Каррборо, а равно провозгласить здесь и сейчас…
— Смотри-ка, не теряет времени даром, — пробормотал Филип, сидевший рядом с Джоном.
— После того, как десяток лет отъедался в Париже, — добавил Адам, занимавший место с другой стороны от него.
Сам Джон промолчал.
По коридорам наверху важно расхаживали вновь объявившиеся соседи и придворные господа, которые требовали, чтобы подавальщики Квиллера, проходя мимо них, всякий раз снимали головные уборы, а садовники Мотта кланялись им, когда они изволят прогуливаться в Розовом саду. Скоро они потребуют,
