Никудышные земли, лишь каштановыми лесами и примечательны.
Они спустились в кухню. Высокий мужчина, стоявший у огромного медного котла, обернулся на приветствие Джона и выронил из руки половник.
— Ты остался верен себе, как я погляжу, Симеон, — улыбнулся Джон. Он поднял половник с пола и вернул владельцу. — Хороша ли сегодня овсянка, господин главный повар?
— Мастер Сатурналл! — вскричал потрясенный Симеон и тотчас повернулся к ближайшему поваренку. — Миску! Миску для мастера Сатурналла!
Его имя произвело суматоху. Мистер Банс схватил Джона за плечи и возбужденно спросил, неужто он и впрямь вернулся. Мистер Стоун радостно приветствовал его из судомойни. В ответ на вопрос о миссис Гардинер Джону сообщили, что она преставилась два года назад. А мистер Паунси последовал за ней меньше недели спустя. Адам Локьер женился на Джинни и теперь управлял усадьбой.
— Тем немногим, что от нее осталось, — мрачно сказал Филип Джону, когда они остались наедине. — Похоже, Пирс завещал бoльшую ее часть своему винному поставщику.
Альф принял духовный сан и служил священником в Кэллок-Марвуде. Питер Перз следил за старыми фруктовыми садами, а Хески отправлял обязанности клерка приемного двора. Перед глазами Джона мелькали, мельтешили лица, знакомые вперемежку с незнакомыми. Началась подача завтрака, и родной кухонный шум волнами покатился вокруг него. Он унес свою миску в подсобную и сел рядом с мистером Бансом, чьи поварята при виде его словно язык проглотили. Добирая ложкой овсянку из миски, Джон заметил, что все сидящие за столом выжидательно смотрят на него.
— Превосходное блюдо! — объявил он. — Таким может гордиться любой повар.
Все дружно расплылись в улыбках. Когда работники потянулись из-за стола, Джон увидел в дверях Джемму.
— Ее светлость примет тебя.
Жирная помада на губах Лукреции отдавала свиным салом. Густой аромат духов наполнял ноздри Джона. Она вцепилась в него и прижала спиной к стене. Он ощущал жар ее тела сквозь платье. Исходивший от нее мускусный запах, казалось, становился все гуще, все слаще. Потом пылавший в нем гнев переродился в неистовое желание. Ее руки лихорадочно стягивали с него одежду, пока он срывал с нее юбки. Когда они сплелись в яростных объятиях, она подгоняла Джона, словно наслаждаясь его грубостью.
Когда все закончилось, они одевались молча. Потом Джон еще раз взглянул на древние мозаичные картины. Их вскрыл Марпот, осознал он. Сбил молотком штукатурку и обнаружил там своего драгоценного охотника на ведьм из глубины веков. Неудивительно, что он сбежал. Колдклок стал Кэллоком. Кэллок стал Фримантлом. И все они связаны клятвой, все поколения рода вплоть до сэра Уильяма. Конечно, владелец Долины Бакленд знал, за кем послать, когда его жена занедужила. И мать Джона прибыла сюда. И приняла на свет Лукрецию. Пока все эти мысли проносились у него в голове, молодая женщина пристально смотрела на него, и ничего нельзя было прочитать на лице, скрытом под маской из размазанной пудры и помады. Потом гнев полыхнул в нем с новой силой. Он повернулся прочь, пинком открыл дверь и, спотыкаясь, зашагал вниз по лестнице.
Теперь Джемма опять стучала каблуками впереди, ведя Джона по обветшалому дому. Когда они свернули в коридор, где находился приемный кабинет сэра Уильяма, сердце у него забилось учащенно. Домоправительница постучалась и распахнула дверь.
Лукреция сидела за буковым столом, загроможденным кипами бумаг и приходно-расходных книг. На лбу у нее появились тонкие морщинки. Простое платье было застегнуто до горла. След от Марпотова удара так и остался: линия носа чуть изгибалась посредине. Темные глаза внимательно смотрели на него.
— Вы вернулись, Джон Сатурналл.
Он сотни раз представлял этот момент. Но лицо Лукреции всегда являлось в воображении непроницаемой маской, каким запомнилось в последнюю ночь.
— Да, ваша светлость. — Он почувствовал, как Джемма неловко переминается с ноги на ногу у него
