говорить о бедламе планетарного масштаба, куда без предупреждения швырнули Совет Лиги?!
Наблюдать за реакцией Совета было интереснее, чем за солярной эйфорией астлан. В конце концов, реконструкцию Марк уже видел. Политическая элита Ойкумены, стремительно теряющая над собой контроль – зрелище для гурманов. Сперва – шок. Ступор. Столбняк. Энергеты, варвары и техноложцы застыли, словно по ним шарахнули из парализаторов. Минута, и черты лиц исказило лихорадочное возбуждение – вожделение астлан отразилось в кривом зеркале. Интриганы, владевшие собой в любой ситуации, циники, чье самообладание выдержало бы прямое попадание торпеды – всех била крупная дрожь. По щекам катились капли пота, на скулах проступили багровые пятна. Взгляды заблестели, как окна домов на закате. Казалось, в зале эпидемия, и у собравшихся подскочила температура.
Эмоциональный резонанс, вспомнил Марк слова Салюччи.
Внизу застыла статуя, сбежавшая из музея. В отличие от коллег, Кфир Брилль, представитель расы Гематр, выглядел отстраненным, едва ли не безучастным. Гематр стоял вполоборота к ложе: хребет – флагшток, глаза – линзы объективов, губы сжаты так, что рот превратился в шрам. Но Марк видел, как едва заметно подергиваются пальцы на левой руке Кфира: большой и указательный. Мелкая моторика выдавала Кфира с головой: он пересчитывал какие-то «за» и «против», как деньги, ассигнацию за ассигнацией, не отдавая себе отчета во внешнем проявлении собственных размышлений. Это говорило стороннему наблюдателю больше, чем пот, озноб и гримасы всех членов Совета, вместе взятых.
Из присутствующих на заседании лишь Тит Флаций сохранял спокойствие – пускай он, по примеру остальных, тоже встал со своего места. Держался и Гвидо Салюччи. Впрочем, председателю стоило немалых усилий сохранять хотя бы видимость душевного равновесия. Астлане, заполнившие зал, начали тускнеть, выцветать; превратились в туманных призраков, сделались почти неразличимы…
Исчезли.
– Как вы сами имели возможность убедиться…
Речь Салюччи не интересовала Марка. Он знал заранее, что озвучит Гвидо – и к чему в итоге будет склонять Совет. Ирония судьбы: молодой обер-центурион был осведомленнее шишек, беснующихся в зале. Марк глянул на Мамерка, беззвучно шевельнул губами. Намек был понят правильно. Лысый адъютант кивнул: говори, парень, ложа не прослушивается.
– Салюччи догадывается, – Марк наклонился к старухе, – о нашем конфликте с астланами? О проблемах с клеймением?
– Догадывается? Да он в этом уверен!
– Утечка информации?
Старуха фыркнула, словно девчонка:
– Наш приятель Гвидо знает Великую Помпилию, как облупленную. Мы сдали Лиге перспективнейшую грядку с ботвой. Значит, с грядкой что-то не так. Конфликт энергий? Ерунда! Заноза сидит в самой грядке, точнее – в ботве. Вывод, с точки зрения Гвидо, может быть только один: она для нас бесполезна. Степень опасности клеймения – дело третье. Кфир Брилль тоже в курсе. Наверняка просчитал, с какой-нибудь там вероятностью. Вагон целых и тележка десятых процента.
– Доказательства?
– Зачем Гвидо доказательства? – старуха передернула острыми плечами. – Едва дело запахнет жареным, он вбросит наше бессилие перед астланами, как мяч в корзину, в клювы желтых каналов. Даже намека на эту тему хватит с лихвой. Гвидо останется в тени, а в Ойкумене грянет гром! Совет Лиги – невинные овечки, жертвы заговора коварных рабохватов…
Марк молчал. Старуха уставилась на него в упор, не моргая, со странным выражением, которое Марк затруднялся определить.
– Растёшь, – в голосе госпожи Зеро звучало удовлетворение. – На два пальца. Знаешь, как в барах заказывают бренди? Вот так и ты: на два пальца…
У Марка отлегло от сердца:
– Нам есть, чем ответить Гвидо?
–
