Или нет?
— Нет… — едва слышно выдохнул новобранец.
— То-то, — одобрительно кивнул Гусь и затрещиной отправил Шапкина обратно к его койке. Потом кашлянул и заговорил снова, явно стараясь, чтобы его голос звучал по-командирски внушительно:
— Поэтому перед нами, старослужащими, стоит нелегкая, но почетная задача: как можно скорее вылепить из вас, любителей мамашиных пирожков, более-менее пригодных для защиты Отечества воинов! Как можно скорее, — повторил и тут же задал вопрос подавленно молчащей аудитории: — А как можно скорее?
Новобранцы промолчали. За них ответил писклявый Мазур:
— Один удар в печень заменяет трехчасовую лекцию!
— Во! — снова воздел палец к потолку Гусь. — Коротко и ясно.
Он снова подался в сторону и вытянул к себе того же Шапкина, ухватив его уже за другое ухо.
— Боишься? — осведомился Саня, хотя и без этого было видно, какие именно чувства обуревают новобранца Шапкина — его крупно трясло, пухлые щеки раскраснелись, а линзы очков сильно запотели по краям. — Боишься! — сам с собой согласился Гусь. — А бояться не надо! — провозгласил он, отпуская Шапкина со «взлетки» — уже при помощи пинка.
— Чего бояться-то? Конечно, заниматься теперь с вами будут не только летехи и старшины, а все больше наши славные парни: младший сержант Бурыба…
Давешний мордатый махнул Сане рукой.
— …Младший сержант Кинжагалиев! Ну и другие сержанты и ефрейторы… с кем-то из которых вы уже познакомились, а с кем-то познакомитесь позже…
Соседняя с командоровской койка натужно скрипнула. Шевельнулась громоздящаяся на этой койке немалых размеров туша, полностью укрытая парой одеял и потому напоминавшая сугроб. А потом из недр этого сугроба родился мощный и продолжительный вибрирующий рокот — будто кто-то взял на тромбоне низкую ноту. Деды заржали. Командор отшатнулся, прикрывая ладонью нос.
— Это младший сержант Кинжагалиев передал вам, духанка, привет, — дополнительно пояснил Гусь. — Итак, младшие сержанты с вами будут заниматься. Ну и мы тоже по мере своих сил будем им помогать. Скажу сразу: дрючить будем жестко. По-настоящему жестко — в карантине вы такого и не нюхали…
— Точно — не нюхали, — морщась, очень тихо пробурчал Двуха, до которого к тому времени докатилась волна кинжагалиевского приветствия.
— Жестко, да! — продолжал Саня. — А вы как думали? Думали, в сказку попали? Здесь вам ни хера не ясли. И спрашивать будем с вас еще жестче! Потому что и с нас за вас шакалы спросят. Понятна схема, я надеюсь? Но… что еще хочу сказать…
Гусь вдруг снова обернулся к Шапкину, которому несчастная судьба уготовила участь оказаться к нему этой ночью ближе других новобранцев. Шапкин тут же инстинктивно присел и закрыл руками налитые багровой кровью уши. Гусь ухмыльнулся и отступил.
— Еще хочу сказать, что беспредела у нас нет, — договорил он. — Калечить никто никого не собирается. Пацаны! — обратился Саня к сержантам. — Подтвердите!
— В натуре, — зевнул мордатый Бурыба.
Сержант Кинжагалиев снова шевельнулся под одеялами, покряхтел… но повторить только что проделанный трюк не сумел. Поэтому лишь неразборчиво буркнул что-то.
— Слыхали? — окинул взглядом спальню рядовой Саня Гусев. — Вот так… Но с особо быкующими… — тут он прищурился в сторону Командора и компании, — и с особо тупорылыми разговор у нас будет… особый. Так поговорим, что мало не покажется…
Взгляд Гусева уже на излете зацепился за Сомика, и Сомик затрепетал.
— Ну, конечно, во всяком призыве найдется такая падла, — заговорил Гусь, словно вид Жени пробудил в нем новую мысль, — которая вздумает настучать… командирам или в прокуратуру, или в комитет матерей… Командиры-то сор из избы не выносят, стукачилло еще и от них огребет. А на гражданке… они
