ресницами. — Но из этого не следует, будто я могу оставаться равнодушной, когда ты подвергаешь себя опасности. Одна мысль о том, что ты можешь пострадать, приводит меня в ужас.
— Это я хорошо понимаю, жаркая штучка, потому что в отношении тебя чувствую то же самое. Но тут уж ничего не поделаешь. Раз за нами ведут охоту, мне необходимо выяснить все, что только можно. — Подняв руку, Эйдан повертел между кончиками пальцев прядку ее волос. — Нам необходимо выяснить, что является причиной ее появления, ты или
Лисса приподнялась, села, прислонившись к изголовью, и вздохнула. Этот звук смешался с доносившимся из окна плеском набегавших на берег волн.
— Хреново все-таки быть Ключом.
— Мне очень жаль, детка, — сочувственно хмыкнул он.
Больше ему сказать было нечего, и они оба это прекрасно знали.
— Возможность быть с тобой этого стоит, — негромко, но с пылкой искренностью заявила она.
Он поднес ее руку к губам и расцеловал костяшки пальцев.
— Как насчет того, чтобы напоследок еще по пивку?
Ее улыбка оказала на него глубочайшее воздействие, побуждая остаться в постели дольше, чем намечалось, и Эйдан сел, чтобы не позволить чувствам взять верх над разумом, что в его отношениях с Лиссой случалось далеко не редко. Он очень сильно любил ее, а потому просто сходил с ума, неспособный избавиться от мучительных мыслей о том, что время, которое отпущено им провести вместе, ограниченно и постоянно утекает, словно песок в песочных часах. Он был бессмертным, а она смертной. Он ничего не мог с этим поделать и, уж конечно, не видел в этом ничего хорошего.
— Ты такой заботливый, — прошептала она. — Беспокоишься обо мне, поддерживаешь меня. Не знаю, что бы я без тебя делала.
— И никогда не узнаешь, жаркая штучка.
Глядя в темно-синие глаза своего возлюбленного, Лисса злилась на себя из-за изводящего ее, не дававшего покоя чувства страха и обреченности. Ее инстинктивной реакцией на известие о появлении Стражницы было желание убраться как можно скорее и как можно дальше, а уж никак не устраивать слежку и не пытаться выяснить, что ей нужно.
Сквозь открытую стеклянную дверь она проследила за тем, как Эйдан подошел к столу, с помощью карманного ножика очистил и разделил на дольки один из дюжины собранных вчера лаймов, собрал дольки в горсть и принес их к прикроватному столику. Очарованная потрясающей красотой его тела, Лисса не могла отвести взгляд от поигрывающих под золотистой кожей рельефных мышц и больших рук, покрытых соком лайма. Шесть с лишним футов настоящей, неподдельной, восхитительной мужественности. То был мужчина из ее снов — в буквальном смысле. Мужчина, бросивший все ради одной лишь возможности быть с нею. Мужчина, исполненный решимости, рискуя жизнью, защитить ее от собственного народа, желавшего ее смерти. Она любила его так сильно, что от жгучей, переполнявшей сердце страсти перехватывало дыхание.
— А ты никогда не задумывался над тем, что оберегать меня, работать на Макдугала и разыскивать артефакты одновременно — это слишком много даже для тебя?
Эйдан присел на краешек постели, и она, потянувшись, положила руку ему на плечо. Мускулы заиграли, когда он открыл бутылку и запихнул в горлышко дольку. Запах его кожи, пряный и экзотичный, наполнил ее ноздри одновременно с цитрусовым ароматом.
— Если сюда явился кто-то из Стражей, то могут прийти и другие.
Повернувшись, Эйдан встретился с ней взглядом. Его пронзительно-синие глаза походили на сапфиры и выглядели уникально, как, впрочем, и все остальное. Четко очерченная челюсть, разлетающиеся крыльями брови, тело, созданное, чтобы одаривать женщину наслаждением. Он был могуч, атлетически сложен, пронизан грозным великолепием. И принадлежал ей. О том, чтобы потерять его, страшно было
