маги.
Я не люблю свой сумеречный облик. Не из соображений эстетики – из-за того пьянящего чувства, что наполняет меня, когда сумеречная часть берет верх. Нечто сродни наркотическому опьянению – приятному, обволакивающему, погружающему в мир грез, дарующему ощущение свободы, заставляющему думать, что ты лучше, чем есть. Сладкая ложь, в которой растворяется твое истинное «Я».
Другие подобного не испытывают. Это личная реакция, персональная дань, которую я ненавижу платить, но которую иногда платить приходится. Потому что мой сумеречный облик – не просто косметика. Отдавая власть над собой, я получаю власть над другими, власть над обстоятельствами. Сумеречное «Я» дает мне Силу, а без нее мне сейчас не обойтись.
Кожа потемнела, стала твердой и холодной, как лед, но дискомфорт тут же исчез, утонул в поглотившей меня эйфории. Тонкие стальные чешуйки побежали от плеча к кисти, заключили ее в латную перчатку. Пальцы удлинились, превратились в железные когти. На груди проросли кованые пластины, ноги стали гибкими сверкающими колоннами. Я осторожно коснулся лица. Глухо звякнул металл.
Маска. Стальная маска. Я до сих пор не знаю, как она выглядит. В Сумраке нет зеркал, а железные пальцы полностью утратили чувствительность. Я знаю лишь одно – с ней что-то не так.
Трансформация заняла считаные секунды. Аура Веденеевой по-прежнему пульсировала этажом выше, как и поток непонятных мне сил. Пришла пора разобраться с ним раз и навсегда.
Я поднялся по лестнице, остановился перед размытым темным прямоугольником. В Сумраке нет дверей, как нет стен. Они лишь иллюзия, плотная, вполне материальная, но рвущаяся, стоит приложить немного силы. Я шагнул сквозь преграду. Ощутил легкое сопротивление, но не обратил на него внимания.
Вторая студия тоже была пустой. В воздухе колебались зыбкие тени – призрачные проекции оборудования и стройматериалов, оставшихся в обычном мире. Веденеева в строгом деловом костюме и тяжелых жемчужных бусах стояла ко мне спиной. Перед ней клубилась пелена густого, непроницаемого тумана.
– …он сейчас внизу, в ловушке, как и его дружок. Но я не могу держать их вечно, скоро их хватятся, и тогда… – Она осеклась, резко обернулась и отскочила с таким проворством, будто увидела под ногами мышь. Наши глаза встретились, и ведьма вздрогнула. Рука выписала в воздухе простейшей знак Силы. В глазах промелькнул страх, до боли знакомый испуг встретившегося с волком кролика. Я видел такое выражение десятки раз. Каждый раз, когда они видят мое сумеречное лицо…
– Вон.
Уговаривать не пришлось. Фигура ведьмы поблекла; легкий всплеск – и она исчезла, вернулась в нормальный мир. Прямо в объятия поджидавшего ее Аркадия.
Стена тумана колыхнулась. Я почувствовал колебание Силы, стряхнул попытавшиеся прощупать мою ауру невидимые щупальца.
– Ты… – Шепот шел отовсюду, тихий, безликий. – Опять ты…
Я сжал кулак, по студии прокатилась беззвучная волна. Лик Истины – редкое и чрезвычайно громоздкое заклинание. У меня не оставалось времени применить его в прошлую встречу, но сегодня я заранее подвесил Лик на рефлекс. Секунду туман сопротивлялся, потом поблек, сделался прозрачным, исчез, как разогнанная утренним солнцем дымка. Какой бы сложной ни была иллюзия, сколько бы энергии ни ушло на ее поддержание, сопротивляться Лику Истины невозможно. Даже если ты Высший.
И я увидел.
Язык не поворачивался назвать стоящее передо мной существо человеком. Во время Второй мировой мне доводилось видеть узников немецких концлагерей; больше всего существо походило на них. В нем не осталось ни грамма жира и мышц, морщинистая кожа обтягивала голые кости. Руки висели безвольными плетьми. На голове – ни единого волоска. Рот – черная дыра, едва очерченная тонкими бесцветными губами. На месте глаз темнели провалы, обрамленные неровными белыми шрамами, будто глазные яблоки выдрали с корнем. А еще я не мог понять, кому он служит. Свет и Тьму нельзя спутать, принадлежность к одной из Сил нельзя скрыть. Однако в ауре существа не было ни Света, ни Тьмы. Только блеклые грязно-серые разводы.
Меня захлестнуло смешанное чувство жалости и брезгливости, которое я тут же подавил. Тварь сумела навести на меня морок, играла джипом в волейбол, отразила Марево Трансильвании. Кто же… Что ты такое?
– Дневной Дозор. Выйти из Сумрака.
Сгорбленная фигура задрожала. Я не сразу понял, что существо раздирает беззвучный безумный смех.
– Из Сумрака… Выйти из Сумрака… Выйти…
Оно обратило на меня слепой взор, и в лицо ударил ледяной ветер.
Существо не использовало заклинания в классическом понимании, оно просто работало с грубой, примитивной силой. Не эффектно, но весьма эффективно. Недаром Пресс – любимое заклинание бесталанных магов. От него нет защиты, будь ты хоть Моцарт от магии. Все, что ты можешь, – создать свой барьер, попытаться «передавить» противника.
К сожалению, силы твари было не занимать. Вряд ли у меня имелись шансы победить уродца в прямом противостоянии. Однако я ждал именно такого развития событий и подготовился к нему.
Спрятанная под броней палочка оникса обожгла кожу. Это очень опасно – залпом выпить энергию столь мощной батареи. На долю секунды я словно очутился в центре гигантского торнадо, способного ровнять с землей города. Вырвавшаяся на свободу Сила рвала меня на части, но я сумел удержать ее под контролем и направить в нужное русло.
Безмолвный Сумрак сотряс гулкий грохот. По каменному полу зазмеилась трещина, стены сминались, будто бумажные. Долгую секунду два столкнувшихся цунами пытались сломить друг друга, а потом созданная тварью волна опрокинулась, моя же потекла дальше.
Я увидел, как существо широко раскинуло руки-спички, пытаясь противостоять рушащемуся на него потоку энергии. Дрянь явно не ждала столь сокрушительного ответа. На секунду мне показалось, что сейчас все закончится…
Я почувствовал легкое колебание Силы, странное, чужое, ни на что не похожее. То самое, что прозвучало, когда я создал Марево. Сумрак вокруг твари вспух, покрылся сетью мелких, похожих на слипшуюся икру пузырей. Существо почти скрылось из виду, а волна… Волна просто ушла в никуда, точно икринки выпили ее без остатка.
Пузыри исчезли столь же внезапно, как появились, а я уже сбрасывал с рефлекса подготовленные загодя заклинания. Танатос. Тройное Лезвие. «Фриз». Максимально разнородные. Требующие разных средств защиты.
От Танатоса тварь просто отмахнулась. Тройное Лезвие парировала чем-то похожим на Щит Мага. «Фриз», вместо полного паралича, поверг ее в легкий ступор. Но все они были лишь прелюдией к завершающему удару. Поцелую вампира.
Черная клякса вспухла над головой монстра. Он неуклюже – сказывался «фриз» – попытался отпрыгнуть, раскрыл над собой зонтик защиты. Только Поцелуй маневры существа не остановил. Клякса плюхнулась ему на голову, вязким потоком стекла по плечам и начала усердно втягиваться под кожу. Сумеречный паразит не являлся боевым заклинанием, однако, почти бесполезный против оборотней и вампиров, он оказывал чудовищное воздействие на магов. Присосавшись к живому организму, клякса нарушала естественное течение Силы, мешала творить даже простейшие заклинания, вмешивалась в самые примитивные манипуляции энергией.
Поединок двух монстров длился несколько секунд, в течение которых тварь судорожно пыталась соскоблить ядовитую слизь. А когда ей почти удалось, я разрядил в нее второй аккумулятор. Новая волна ничуть не уступала первой, и опять на ее пути вспухли гроздья антрацитовых пузырей. Я увидел, как лицо монстра перекосила болезненная гримаса. Похоже, экзотическая защита требовала невероятного напряжения. Но она работала, второй поток Силы вновь ухнул в пустоту.
С хрипом втянув воздух, существо шагнуло назад. Стена за его спиной потемнела и рвалась клочьями; пространство скручивалось в грязно-серую воронку. Вспыхнул висящий у меня на шее амулет,
