Вейренк вдруг прервал импровизацию и пожал плечами.
— Нет, — прошептал он, — что-то не хочется.
Приехал доктор Мерлан и стал хлопотать возле Данглара. Время от времени он качал головой и повторял «попал под поезд, попал под поезд», как будто хотел удостовериться, что присутствует при настоящей сенсации — человек попал под поезд и остался жив.
— По-видимому, ему дали очень сильную дозу анестезирующего средства, — сказал Мерлан, встав и знаком подзывая фельдшеров с носилками, — но у меня такое впечатление, что оно уже перестало действовать. Уносите его, я попытаюсь со всей осторожностью ускорить его пробуждение. Но речь восстановится только через два часа, так что вам нет смысла приходить раньше, комиссар. Есть ушибы, последствия удара по сонной артерии и падения на рельсы. Но, если я не ошибаюсь, ни одного перелома. Ну надо же — попал под поезд! С ума сойти!
Адамберг посмотрел вслед носилкам, и ему стало не по себе — это была запоздалая реакция. Но электрический шарик на затылке не появился. Наверно, лечение Доктора Эльбо подействовало.
— Как Лео? — спросил он Мерлана.
— Вчера она села в кровати и немного поела. Мы убрали зонд. Но она молчит, только время от времени улыбается с таким видом, словно хочет что-то понять и никак не может. Как будто ваш доктор Эльбо отнял у нее возможность формулировать свои мысли, отключил какой-то предохранитель. А потом, когда решит, что настало время, включит снова.
— Это вполне в его духе.
— Я написал ему домой, во Флери, хотел узнать, что у него слышно. Письмо отправил на адрес директора, как вы мне советовали.
— Вы хотите сказать, что написали ему в тюрьму, — уточнил Адамберг.
— Знаю, комиссар, но я не хочу произносить это слово ни вслух, ни даже мысленно. А еще я знаю, что вы сами его арестовали, но совершенно не желаю знать, в чем его вина. Полагаю, это не была медицинская ошибка?
— Нет.
— Попал под поезд, ну надо же! Под поезд бросаются только самоубийцы.
— Вот именно, доктор. Поезд — весьма необычное орудие смерти. Но, как известно, многие таким образом сводят счеты с жизнью, поэтому гибель Данглара легко можно было бы выдать за самоубийство. Весь ваш персонал должен думать, что Данглар пытался покончить с собой, и я прошу вас сделать все возможное, чтобы правда не просочилась за стены больницы. Я не хочу спугнуть убийцу. Сейчас он, вероятно, считает, что скорый поезд разнес его жертву на куски. Пускай пробудет в этой уверенности еще несколько часов.
— Понимаю, — сказал Мерлан, сощурившись и придав своему лицу выражение феноменальной проницательности, которая в данном случае отнюдь не требовалась. — Вам надо застать его врасплох, выследить, подкараулить.
Ничего этого Адамберг делать не стал. Когда «скорая помощь» уехала, он принялся расхаживать по платформе, двадцать метров туда, двадцать метров обратно, чтобы не слишком удаляться от Вейренка, которому бригадир Блерио — он видел это своими глазами — скормил три или четыре куска сахара. Машинально, сам того не желая, Адамберг отметил, что бригадир не бросал обертки на землю. Он сжимал их в комочек, а потом засовывал в передний карман брюк. С озабоченным видом подошел Эмери. Сегодня, спеша к ним на помощь, капитан впервые в жизни надел форму кое-как.
— Я не вижу возле скамейки никаких следов. У нас ничего нет, Адамберг, совсем ничего.
Вейренк жестом попросил у Эмери сигарету.
— Я очень удивлюсь, если Данглар сможет нам чем-то помочь, — сказал он. — Тот тип налетел на него сзади, он не успел даже голову повернуть.
— Как получилось, что машинист не заметил человека на рельсах? — спросил Блерио.
— Рано утром солнце светило ему в лицо, — объяснил Адамберг. — Он ехал на восток.
— Даже если бы он его увидел и затормозил, локомотив остановился бы только через несколько сот метров, — сказал Эмери. — Лейтенант, как вам пришло в голову поехать за Дангларом?
