— Более чем. Это был человек, который играл по маленькой.
— В каком смысле?
— Раз в месяц, а бывает, и чаще я езжу в Довиль попытать счастья в казино. Там я регулярно встречалась с виконтом. Мы никогда не разговаривали, но если понаблюдать, как ведет себя человек за зеленым столом, о нем можно узнать многое. Он с трудом принимал решения, спрашивал совета, задерживал начало игры, заставляя всех нервничать, и после этого делал весьма скромную ставку. Вел себя не как отважный борец, готовый бросить все на карту, а как трусливый игрок, неспособный обойтись без поддержки со стороны. Вряд ли он мог выработать самостоятельно какой-то план, а тем более решиться на такие страшные преступления. Он выживал только благодаря своему положению в обществе, престижу и обширным связям. Это была его защита, его страховочная сетка. Как у воздушного гимнаста в цирке.
— А если бы возникла угроза, что сетка не выдержит?
— В этом случае, разумеется, могло случиться что угодно, — сказала женщина-врач, направляясь к двери. — Когда возникает угроза жизни, реакция человека бывает непредсказуемой и ошеломляющей.
Адамберг решил запомнить эту фразу: сам он никогда не умел давать такие четкие формулировки. Это могло ему пригодиться для того, чтобы успокоить графа. Ошеломляющие преступления, непредсказуемое решение покончить с собой, нельзя загонять зверя в угол, каким бы культурным и воспитанным он вам ни казался. Давным-давно известные вещи, вот только изложить их можно по- разному. Он спустился по широкой лестнице с навощенными дубовыми ступеньками, бормоча все эти слова, а затем выхватил из кармана тренькающий мобильник. При этом его рука наткнулась на корку засохшей грязи, и он вспомнил, что не успел сменить брюки. Он остановился перед дверью библиотеки и прочел сообщение от Ретанкур. «Шесть обрезков волос на подголовн. лев. передн. сиденья, два на костюме для приема. Горн. подтверждает насчет короткой стрижки и сахара с запахом гаража». Адамберг стиснул в руке телефон, охваченный тем же радостным, по-детски наивным чувством всемогущества, какое возникло у него вчера во время грозы. Безотчетной, жестокой, дикарской радостью победы над великанами. Он постучал в дверь, и к моменту, когда он дождался ответа графа, сердитого ответа, сопровождаемого ударом трости об пол, — к этому моменту фраза женщины-врача полностью растворилась в темных водах его мозга.
XLVIII
Он навестил Лео, прочел ей еще одну главу о рождении двойни у кобыл, поцеловал старую женщину в щеку, сказал ей «я вернусь» и попрощался с доктором Мерланом. Зашел к Вандермотам, которых он оторвал от дела — они вешали гамак во дворе, — и рассказал им, чем все закончилось, не касаясь деликатного вопроса об отцовстве графа де Вальрэ. Пусть им об этом расскажет Лео или сам граф, если у него хватит мужества. Гнев графа стал понемногу утихать, но Адамберг сомневался, что после печального события, которое потрясло замок, он сдержит свое опрометчивое обещание жениться на Лео. С завтрашнего дня газеты и телевидение начнут во всех подробностях расписывать преступления виконта и могут учуять кровавый след, ведущий прямо в замок Ордебек.
Встреча с прессой была намечена на девять утра, и Адамберг уступил эту честь капитану Эмери в благодарность за его более или менее дружелюбное сотрудничество. Эмери выразил комиссару горячую признательность: ему, любившему делать сенсационные сообщения и участвовать в публичных церемониях, даже не приходило в голову, что Адамберг будет только рад уклониться от этого. Эмери настоял на том, чтобы отметить окончание расследования, и пригласил комиссара на аперитив в свою ампирную столовую, вместе с Вейренком, Блерио и Фошером. Блерио нарезал колбасу, Фошер приготовил приторный коктейль, а Эмери провозгласил тост за разгром противника, напомнив о блистательных победах своего предка при Ульме, Аустерлице, Ауэрштедте, Экмюле и о его самой любимой — при Эйлау. Когда Даву, атакованный с правого фланга, получил поддержку от армейского корпуса маршала Нея. Когда император, воодушевляя своих солдат, крикнул Мюрату: «Ты ведь не дашь им нас сожрать?» Веселый и довольный, капитан поглаживал себя по животу, и казалось, что назойливые электрические шарики больше никогда не потревожат его.
Адамберг зашел к Лине в адвокатскую контору и бросил последний взгляд на предмет своего вожделения. Вместе с Вейренком он прибрался в доме Лео. У него было желание долить чуть-чуть воды в бутылку с кальвадосом, чтобы она выглядела полной, но Вейренк этого не допустил. Только неискушенный подросток, заявил лейтенант, способен на такое кощунство: налить воду в высококачественный кальвадос. Комиссар выскреб голубиный помет из своей левой туфли, вымел рассыпанные по полу зернышки, выбил кулаком матрас, чтобы уменьшить углубление посредине. В машине был полный бак бензина. Он уложил сумку и вскарабкался на
