— Все идет хорошо, Джоанна Стаффорд, — сказал он, потирая руки.
Ступая по каменному полу, Жаккард повел меня к центральной башне замка, мимо погасшего камина, такого огромного, что в нем мог бы во весь рост встать взрослый мужчина. По другую сторону каменной арки была лестничная площадка, от которой вверх и вниз отходила каменная лестница.
— Что я должна буду делать? — спросила я.
— Ничего особенного, — ответил он. — На этот раз не будет ни замысловатых пассов, ни ходьбы по кругу, ни вызывания душ умерших или припадков безумия. Никто не станет падать на пол и биться в конвульсиях с пеной у рта, как это было в монастыре. Третьему провидцу требуется лишь несколько… э-э-э… приспособлений. Доминиканец записал весь предполагаемый порядок действий и заранее переслал его Шапуи в Антверпен. Так что я приготовлю все, что необходимо провидцу, дабы сообщить вам пророчество. А пока я буду заниматься подготовкой, вам надо просто пообщаться с этим человеком.
— Просто пообщаться? — как эхо повторила я.
— Самое интересное, как мне кажется, заключается в том, что этот человек… он, если можно так выразиться, в вашем вкусе. Я и сам уже разговаривал с ним… он довольно приятный, очень эрудированный. Нетребовательный, не капризный. Учтивый. Он аптекарь.
От неожиданности я сделала шаг назад:
— Что-о? Жаккард, неужели…
— Нет-нет-нет! — рассмеялся он. — Да вы никак подумали, что я собрался преподнести вам на блюдечке самого Эдмунда Соммервиля?! — Голландец жестом приказал стражнику отомкнуть дверь и продолжил: — Этот человек родом из Южной Франции. Ума не приложу, с чего это его вдруг понесло в Испанию, прямо в лапы инквизиции.
Дверь распахнулась. Жаккард вошел первым и только потом поманил меня.
Камера оказалась совсем маленькой, пол ее был устлан соломой. У стенки стояла скамья. Видимо, совсем недавно здесь зажгли свечи, и в помещении было довольно светло.
На скамье, сложив руки на коленях, сидел очень худой мужчина лет тридцати пяти с каштанового цвета волосами и довольно лохматой бородкой. Увидев нас, он встал; посмотрел сначала на Ролина, а потом перевел испытующий взгляд на меня.
— Джоанна Стаффорд, — торжественно проговорил Жаккард, — позвольте представить вам Мигеля де Нострдама, или господина Мишеля Нострадамуса — именно так звучит его имя по-французски.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
45
— Мне сказали, что вы по профессии аптекарь, это так? — спросила я. Казалось, голос мой дрожит и вибрирует в этой крохотной грязной камере.
— Да, это правда. Прошу вас, садитесь, пожалуйста, — сказал господин Нострадамус по-французски мелодичным голосом и жестом указал на скамью.
Шурша рассыпанной по полу соломой, я прошла к стенке и села.
— Я с юных лет мечтал исцелять людей от разных болезней, — продолжил он, устраиваясь напротив на почтительном расстоянии. — И всегда старался в совершенстве познать искусство медицины. Мои близкие верили, что мечты эти в будущем осуществятся, и оплачивали мое обучение… я учился в двух университетах.
Господин Нострадамус помолчал немного, теребя свою всклокоченную бородку.
— Я боролся с чумой, и весьма успешно, — снова заговорил он. — Мои лекарства спасли многих людей от неминуемой смерти. За мной посылали со всех концов Франции. А в одном городе мне даже назначили пожизненный пенсион. И я возгордился… о, очень, просто страшно возгордился. И когда городок, в котором я жил с женой и детьми, поразила чума, я был уверен, что с моими близкими ничего страшного не случится. Еще бы, ведь я Нострадамус, знаменитый целитель и фармацевт, мои пациенты всегда
