Оробас поведал мне, что есть одно пророчество… Признаться, я давно этого ждала. Правда, сначала я должна кое-что исполнить. И тогда Оробас сообщит мне, в чем именно заключается это пророчество. Он мне поклялся.
Молитвенно сложив руки, я бросилась перед женой Генри на колени.
— Умоляю вас, Гертруда, бросьте это дело, пока не поздно. Не слушайте никаких пророчеств. Это опасно и для вас, и для ваших близких — для всех, кто любит вас. Именем Пресвятой Девы Марии заклинаю вас, остановитесь!
Гертруда невозмутимо смотрела на меня сверху вниз: похоже, слова мои нимало ее не тронули.
— Джоанна, что вы делаете?! — воскликнула она. — Вам подобное совсем не к лицу, встаньте сейчас же. Это даже смешно, особенно если вспомнить, что недавно вы были почти монашкой.
Она наклонилась и подняла меня. Глаза наши встретились.
— Ну-ка, признавайтесь, что
Я вырвалась из рук маркизы и шагнула назад так резко, что налетела на стол и чуть не упала.
— Так вам известно, что я была в Кентербери… — запинаясь, проговорила я.
— Да, Джоанна, я знаю, что в сентябре тысяча пятьсот двадцать восьмого года от Рождества Христова сестра Элизабет Бартон сообщила вам, что, если ей не удастся остановить короля Англии, настанет ваша очередь. Она сама мне об этом сказала. Но в чем именно заключается пророчество, которое касается вас? Этого она не поведала никому, ни единой душе. Думаю, что этого не знал никто, кроме вас и сестры Элизабет, а ее уже нет в живых.
Гертруда снова подошла ко мне совсем близко, в глазах ее горел огонек, как у охотника, который долго гонялся за жертвой, наконец-то настиг ее и сейчас поразит насмерть.
— Сестра Элизабет Бартон от всего отреклась, — заявила я. — Ее пророчество ровным счетом ничего не значит.
— Вы прекрасно знаете, что это не так, — сказала Гертруда. — И понимаете, почему она была вынуждена сделать вид, что отрекается. Я нисколько не сомневаюсь, что знаю причину, по которой сестра Элизабет Бартон не выдержала испытаний, которым ее подвергали в Тауэре. Пророческий дар этой удивительной женщины был подлинным, дарованным ей самим Богом. Однако ей пришлось притворно отречься, потому что только так можно было прекратить бесконечные допросы: сестра Элизабет Бартон боялась, что у нее в конце концов вырвут вашу тайну. Она сделала это, чтобы спасти вас, Джоанна.
— Нет, нет, нет! — Я закрыла ладонями уши. — Не хочу этого слышать!
Гертруда оторвала мои руки от ушей.
— Перестаньте, — сердито прошептала она. — Вы уже не ребенок. Хватит изображать тут невесть что! Лучше послушайте меня, Джоанна. Без вас все наше предприятие рухнет. Вы, и только вы, можете спасти нас от Генриха Тюдора и восстановить в Англии истинную веру.
— Интересно, как вы себе это представляете, Гертруда? Король распустил все монастыри, все церкви разграблены. Нам остается только смириться.
— Смириться? — вскричала она. — Когда в опасности наши бессмертные души, вы советуете смириться? А вам известно, что несколько недель назад король предпринял последние шаги против истинной веры? Такого страшного богохульства и кощунства еще не было! Он отдал на разграбление усыпальницу святого Томаса Бекета в Кентербери! И все драгоценности, все поистине бесценные реликвии перевезли в королевскую сокровищницу. Остались только священные мощи праведника.
Всего несколько шагов — ну от силы десяток, — и я окажусь у двери, за которой меня поджидает Чарльз. Гертруда, конечно, женщина сильная, но если я исхитрюсь добежать до двери, то она уже не сможет удержать меня и помешать выйти из этой комнаты.
Но только я шевельнулась, как Гертруда бросилась ко мне и преградила дорогу.
— Дайте пройти, или я закричу, — прошептала я.
— Не закричите, — парировала она. — И для Чарльза сегодня не будет никаких поручений. Но это еще не все. Завтра ночью я снова еду к Оробасу, и вы отправитесь со мной. Причем без всякого принуждения, по своей доброй воле.
Снова эти слова! Я была потрясена. Так, значит, в том письме речь шла обо мне. Теперь коварный замысел Гертруды стал мне совершенно ясен.
— Я ни за что с вами не поеду, даже и не надейтесь.
— Пожалуйста, сделайте это для нас, Джоанна! — Голос ее был полон отчаяния.
— Для вас? Кто это «вы»? Кто приказал вам увезти меня из Дартфорда? И чья это идея — отправить меня теперь к прорицателю?
