— Этого я вам не скажу.
— А я никуда не поеду с вами! — в бешенстве прокричала я. — Ни завтра, ни послезавтра — никогда! Вам понятно, Гертруда? Сейчас я отправлю послание маркизу, после чего немедленно покину этот дом!
Губы ее задрожали. На щеках выступили красные пятна.
— И вам не интересно знать, что я расскажу мужу, когда вы уедете?
— Нет, не интересно.
— А если я скажу Генри, что его разлюбезная Джоанна Стаффорд, как и я, тайно встречалась с Элизабет Бартон? Если он узнает, что вы на самом деле лгунья и предательница?
Услышав эту мерзость, я вздрогнула, но сдержалась.
— Говорите что хотите. Меня ничто не остановит.
— Да? Вы уверены? Я знаю про вас и еще кое-что, и вам вряд ли понравится, если об этом услышит Генри, да и другие тоже… И это уже не имеет никакого отношения к пророчествам.
Распахнулась дверь, и снова вошла Констанция.
— Чарльз очень настаивает, миледи. Говорит, что должен немедленно видеть госпожу Стаффорд.
Я двинулась было к выходу, где за спиной Констанции маячил Чарльз, но внезапно Гертруда схватила меня за плечи и прошептала мне на ухо, отбросив всякие церемонии:
— А что, если я всем расскажу, что ты когда-то была шлюхой и путалась с Джорджем Болейном?
У меня перехватило дыхание.
«Теперь я понимаю, — мелькнула в голове мысль, — что такое конец света». Вслух же я смогла произнести только два слова:
— Закройте дверь.
Констанция вышла. За дверью послышался приглушенный разговор, а потом раздался звук удаляющихся шагов.
— Вам лучше присесть, Джоанна, — сказала Гертруда. Отчаяния в голосе ее как не бывало. Только забота и сочувствие. — Вам нехорошо?
Я отвернулась, пытаясь вернуть самообладание.
— Леди Рочфорд солгала вам, — хрипло проговорила я.
— Ах, Джоанна, — отозвалась Гертруда. — Она сказала правду, это же очевидно.
По щекам моим потекли слезы.
— Мне было тогда всего шестнадцать лет.
Гертруда покачала головой:
— Если это вас утешит, накануне казни Болейн объявил перед собравшейся толпой, что он страшный грешник и заслуживает смерти. Возможно, в эту минуту злодей думал о вас и обо всех остальных девушках, которых заставил страдать.
Я сжала пальцы в кулаки и отчаянно потерла глаза. Но это не помогло. Слезы все текли и текли без остановки.
— Кто еще об этом знает?
— Больше никто, — ответила Гертруда. — И я не скажу никому, клянусь вам, как перед Богом… но только если вы завтра поедете с нами. Прорицатель сказал, что без вашего присутствия ничего не получится. И поставил условие: вы должны приехать по своей доброй воле.
Я так долго боялась услышать предсказание второго пророка, страшилась сделать еще один шаг навстречу своему ужасному жребию. Но еще больше боялась я того, что преступление Джорджа Болейна против меня рано или поздно откроется. Я ни в чем не была виновата: я никак не поощряла этого страшного человека, я изо всех сил боролась с ним, когда он настиг меня в занавешенном портьерами углу гостиной своей сестры, я отчаянно сопротивлялась — но он оказался сильнее. Я знала, что в такого рода делах словам женщин обычно не верят. И не сомневалась, что, если правда всплывет, во всем станут обвинять одну только меня и на моих близких падет позор. Все эти страхи настолько тесно переплелись у меня в душе и тем самым так неизмеримо усилились, что я чувствовала себя уничтоженной.
Гертруда прекрасно понимала, что теперь мне придется сделать то, о чем она просила. Другого выхода у меня просто не было. Как бы я стала жить, если бы вдруг обнаружилась ужасная правда?
Внезапно сознание мое пронзила еще одна страшная мысль.
— А вы уверены, что Джейн Болейн никому не рассказывала о том, что сделал со мной ее муж? Или что она рано или поздно не проговорится?
