«Нет, это он не им говорит».
Может, он вообще ни к кому не обращается.
— Согласен, — говорит он. — Я согласен, кретин. Эх ты, лицемер треклятый!
Я прихожу в замешательство. Если старик безумен — а похоже на то, — я не узнаю ничего ценного, слушая его бессвязный бред. Наше общество всеми силами старается постичь образ мыслей сумасшедших. Мы анализируем причины, подтолкнувшие человека к самоубийству, разговариваем с серийными убийцами. Безнадежное дело. Речи сумасшедших лишены здравого смысла, потому их и называют безумными. Так что такого важного дадут нам попытки извлечь смысл из бессвязного бреда? Это все равно что использовать математические методы для изучения истории или анализировать сны. Я не собирался еще целые сутки наблюдать за безумцем, который несет какую-то чушь. Но тут мне пришла в голову одна интересная мысль, которую стоило проверить. Этот старик слышит голоса людей, которых нет. Он не видит этих людей, потому что в действительности их нет. А что, если он услышит голос человека, которого он тоже не видит, но который существует, находится здесь, рядом с ним? Осознает ли он разницу? То есть этот человек живет в воображаемом мире, верно? И общается с выдуманными им людьми. Но было ли для него важным то, что он говорил именно с воображаемыми людьми? Потому что, если да, это означало бы, что — до какой-то степени — он сумеет уловить разницу между голосом, который звучит у него в голове, и голосом человека, чье присутствие абсолютно непонятно, необъяснимо.
Мне было очень интересно это узнать.
Я встал и тихонько занял место за креслом старика. Я не хотел, чтобы звук моего голоса исходил со стороны моего кресла… Не знаю почему, но мне показалось, что лучше встать у него за спиной.
Я ужасно волновался. А вдруг он от испуга выбросится с балкона? Помню, я об этом подумал. Но, похоже, он был не робкого десятка. Несмотря на возраст, он сохранил ту твердость и силу духа, что придавала его облику на снимке в ванной такую притягательность. Я был уверен, что он выдержит.
Я глубоко вздохнул и сказал:
— Интересно, кто выиграет этот матч?
Он молчал.
Я снова сказал:
— Интересно, кто выиграет этот матч?
— У черного ни малейшего шанса, — констатировал старик.
И больше ничего, никакой реакции. Я вдруг сообразил, что слишком долго раздумывал, стоит ли с ним заговорить, но не подумал, о чем именно.
— Как вас зовут? — спросил я.
— А что вы делаете в моем доме? — вместо ответа поинтересовался он.
— Я не причиню вам зла, — произнес я как можно спокойнее. Понятия не имею, почему вдруг я заговорил как какой-то библейский персонаж.
Секунд двадцать он молчал.
— У черного нет ни шанса, — повторил он. — Слишком толстый. Сразу видно, сладко живет. Небось жена хорошо готовит. А гуэро (белый парень) неуклюжий как корова, зато бегает резво.
— Гуэро, — сказал я. — Вы говорите — гуэро. Вы из Мехико?
— Нет, — ответил он. — Я не мексиканец. Только наполовину. Моя мать была мексиканкой. А отец — тот был ирландцем. Не каким-нибудь пьяницей, а боксером.
— У вас очень красивый дом, — заметил я. — Откуда у вас такой красивый дом?
— Я занимался нефтью, — ответил он. — Давно уже.
— Вы занимались нефтью? Вы ее добывали?
Ответа нет.
Я понял, что он хотел сказать. Глупо было уточнять.
Мы еще около пяти минут следили за игрой и молчали. Просто вслушивались в отдаленные звуки — дробный стук мяча по площадке, отскок мяча после промашки. Тук-тук… тук… тук-тук… Стало темнеть. Взмокшие от пота приятели наконец прекратили игру. Согнувшись, они тяжело дышали как загнанные лошади и улыбались друг другу. Было непонятно, кто из них выиграл. Вряд ли они вообще вели счет очкам.
— Нечего вам тут оставаться, — сказал полумексиканец. — Я не хочу, чтобы вы здесь ночевали. Только не в моем доме. У меня и без вас достаточно проблем.