чужую машину. В эти дни каждый год в центре города паркуется огромное количество фургонов, набитых всякой всячиной: гитарами, барабанами, динамиками и прочей музыкальной техникой. И поскольку все эти группы дают за выходные по три-четыре концерта в разных местах, им приходится по несколько раз разгружать и снова загружать свои фургоны. Мне остается только в воскресенье вечером подойти со стороны Шестой улицы и забраться в глубь какого-нибудь грязного фургона. Если машина оказывалась дряхлой, значит, на ней ездит группа, у которой нет лишних денег, и она выедет назад в тот же вечер, потому что на время фестиваля все до одного отели в Остине безумно задирают цены. В понедельник я уже всегда был в каком-то новом месте. (11:23, № 4)
4. На Ред-ривер-стрит есть клуб, который называется «Ред айд флай». В том месте, где она пересекается с Восьмой улицей, знаете? Дикое название для бара, я не нашел ему объяснения, но не важно. В воскресенье там играли четыре группы. Одна называлась «Суицид антилопы», другая что-то вроде там «Блюз-бэнд». Не помню, как называлась третья группа — понятно, я никогда не смотрел их выступления. Просто пытаюсь вспомнить, что было написано на афише над входом. Вообще-то мне нужна была четвертая группа, так как она последней выгружала из фургона свое оборудование. Она называлась «Джуки МаГу». Наверное, потому, что у них все гитары были залеплены красно-белыми наклейками Джуки. (11:30, № 3)
5. Но сами музыканты этой «Джуки МаГу» — три тощих парня и пухленькая девчонка — почему-то ездили отдельно, в седане «аква». А фургон водили два помощника, одному было лет двадцать, а другому около сорока. Вот к ним-то я и забрался. Мы ехали без остановок по трассе I-35 примерно девятнадцать часов. Это была ужасно тоскливая поездка, парни за всю поездку едва обменялись десятком слов, а радио в фургоне не было. Может, потому группа и ездила в другой машине. Несколько раз, когда они заправлялись, я готов был сбежать, но все-таки решил остаться. Уж больно удачным казался мне этот случай. В понедельник поздно вечером мы остановились в пригороде Миннеаполиса. Целых девятнадцать часов я трясся на их проклятой акустической системе, так что был рад приехать куда угодно. Вот только такого холода я не ожидал. Кто бы мог подумать, что в марте я увижу, как у меня изо рта вырывается облачко пара, да и одет я был не очень-то. Мне страшно было вылезти — костюм не защищал от ветра. Я решил остаться в фургоне. Молодой парень высадил старшего у какого-то дома и сказал: «Спасибо за помощь, приятель». Это была самая длинная фраза, какую я услышал за все время поездки, — понятия не имею, как они вместе работали. Казалось, они едва знакомы. Старший парень вошел в свой дом, а юнец повез все барахло — а заодно и меня — к своему жилищу на другой окраине города. Было уже около полуночи. Помню, мы ехали по дороге, которая называется Хеннепин, и, кажется, проезжали какое-то небольшое озеро. Но было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Мы остановились на Плезант-авеню, такое название легко запомнить. Парню пришлось все оборудование тащить на себе на второй этаж. А я просто вошел следом за ним в квартиру — и порядок. Он складывал все это имущество прямо посреди гостиной, но оно не мешало, потому что в квартире не было почти никакой мебели. Он жил в одной из этих дешевых и просторных студий, которые можно найти только в современных кварталах. На полу валялся матрас, в углу стереосистема, повсюду стояли вертикальные звуковые колонки Bose. Голые некрашеные стены. Куча виниловых грампластинок в коробке, на полу тоже груды винила. Чайный столик со столешницей из толстого стекла, но при этом ни стульев, ни дивана. Зато куча дешевых клюшек для гольфа. Пахло там пылью, как на чердаке, и сыростью, как в подвале. Закончив таскать оборудование, он снял очки и футболку и рухнул на матрас. И проспал до трех дня. А я так волновался, что проснулся уже через пару часов. (11:33, № 7)
6. Да, так вот об этом парне. Его звали Дэйв. Он улыбался во сне. Мне это больше всего запомнилось. (11:18,№ 2)
7. Я был почти уверен, что этот парень мне не понравится. Такое он производил впечатление. Казалось, он готов был делать что угодно, лишь бы ничего не делать. То, что за всю поездку он практически и слова не проронил, заставляло меня думать, что он либо мрачный тип, либо наркоман, а может, и то и другое. Но когда он наконец проснулся, это оказался абсолютно другой человек. Аккуратно сложив грязную футболку, он убрал ее в картонную коробку, которая служила ему бельевым шкафом. Надел другую майку и стал похож на ковбоя. Затем выбежал из студии и постучал в дверь напротив. Открыла молодая женщина и тотчас вручила ему жирного рыжего кота. Видимо, она согласилась позаботиться о нем на время его отлучки. Он вернулся с котом к себе и стал ласково ворковать с ним, едва не касаясь его пушистой мордочки. Минут двадцать он гладил его по головке, почесывал за ушками, спрашивал, не скучал ли он, сбегал на кухню и принес мисочку со свежей водой. Потом поднес кота к окну, чтобы тот посмотрел на улицу. Их связывали настоящая дружба и любовь. (11:32, № 6)
8. Примерно в половине шестого Дэйв звонит по мобильному своей девушке. Ясно, что это его девушка, потому что он называет ее беби или Джулией. Он сразу признается, что ужасно по ней скучал, и повторяет это каждый раз, как в разговоре возникает пауза. Понятно, что я слышу только то, что говорит он, но почти весь разговор состоит из повторяющихся фраз, которые легко дополнить. (Игрек подносит руку к уху, растопырив пальцы, словно держит трубку, и изображает их разговор.) «А ты не верь злым языкам. Фестиваль в Остине и не думали закрывать». «Было одно хорошее выступление и три так себе». «Погода была хорошей. Многие ходили в шортах». «Лучше всех группа Iron Works». «Он хотел встретиться с нами на шоу Сворд, но здорово накачался». «За Мурреем присматривала Тина. Ну Тина, из квартиры напротив, рыженькая». Обычные вещи, какие парень может говорить девушке, которая
