Мертвеннобледное лицо Борозды. Эльфийка попрежнему без чувств. Под копыта ложится тропа, освещённая чародейскими светильнями пущи Перворождённых. Сколько ещё до края, сколько до родных мест? Да и то сказать, найдёт ли он там покой? Или придётся бросить всё нажитое, сжечь дом, чтобы не достался супостатам, и на старости лет подаваться куда подальше? Эльфы ведь никогда не смирятся с таким унижением, нечего себя обманывать.
Но что, если Борозда права? Ктото ведь потратил огромные силы, чтобы заточить Птицу, чтобы вырастить Зачарованный Лес, чтобы привести в него самих Перворождённых. И всё это просто так? Забавы ради?
– Кто заточил тебя? За что? Как тебя победили, такую могущественную?
«Ты уверен, что поймёшь? Я стану называть имена и прозвания, что не скажут тебе ничего».
– За дело? Иль по произволу? Заточили за что? – повторил Лемех.
«Те, кто властвовал в этом мире задолго до прихода Спасителя, испугались меня и того, кто меня послал. Испугались настолько, что забыли распри, объединились и смогли загнать меня под землю. Я не хотела сражаться. Вырваться я бы смогла, лишь и в самом деле уничтожив весь мир, а этого я не желала. Пришлось ждать. Заточившие меня не могли нести вечной стражи, они слишком непостоянны, слишком капризны и потому позвали сюда эльфов, совсем юную в ту пору расу. Они гордо именуют себя Перворождёнными, но люди пришли в сущее раньше их. Просто родина эльфов была там, где не случилось ни людей, ни гномов. Отсюда и прозвание…
Вот так и возник Зачарованный Лес, Лемех».
– То есть ты ни в чём не повинна? Тебя загнали в вечную тьму от простого испуга?
«Я не повинна, но я и впрямь могу уничтожить Эвиал. Это правда».
– Но ты этого не сделала?
«Не сделала. Потому что моя темница – единственное место, что не поддастся моим молниям. Ты видишь, я говорю тебе, как есть».
Лемех не знал, о чём спрашивать дальше. Великие силы, загадочные пленители, тот неведомый, что послал её… Он, простой наёмник, в этом точно не разберётся. Всё правильно – слово Борозды против слова Тёмной Птицы. Одна говорит, что, вырвавшись на волю, пленница сожжёт своим пламенем весь мир. Другая – что навсегда покинет Эвиал, отправившись кудато по своим неведомым делам по другую сторону небесного свода.
Кому верить? Никому?
Но эльфы – это всётаки дело привычное, с ними и дрались, и мирились, и большой войны меж поселенцами и Зачарованным Лесом так никогда и не случалось. Так что, глядишь, и удастся от них удрать… куда подальше. Может, и в тот же Княжгород, хотя рука у князя ох тяжёленька.
Только бы удалось выбраться отсюда, из этой проклятой пущи!..
«Решил, что своя рубашка ближе к телу? – Тёмная Птица звучала в его сознании ровно, без чувств. Былое ощущение её презрения и ненависти кудато ушло, растаяло без следа. – Решил, что просто убежишь? Что на твой век хватит? Что земли много, бывалому мужику с руками и головой, с семьёй и работниками всегда найдётся место, что устроитесь не хуже, чем здесь? Сказала бы, что нет, не устроитесь, но не поверишь. А потому – эльфы тебя настигнут, и очень скоро. И стрелы Месяца уже не полетят мимо».
– Если ты такая могущественная, почему ж не прикажешь им перебить друг друга?
«Я могу говорить только с тобой, Лемех. Борозда открыла мне дорогу, сама о том не подозревая. Никому ничего приказать я не могу. Только… навести их на мысль, что им нужны люди. Сделать Гончих Крови уязвимыми для человеческого оружия. Я знала, что рано или поздно они додумаются до своей «стражи», рано или поздно откроют людям дорогу в Зачарованный Лес. После этого мне оставалось лишь ждать когото, похожего на тебя. И я дождалась».
– Подожди… Так вся эта история с «людским железом» – только для того, чтобы мы пришли в Зачарованный Лес?
«Именно, – согласилась Тёмная Птица. – Эльфы слишком негибки. Слишком помешаны на чести и долге. Их невозможно ни в чём убедить. Даже прекрати Гончие Крови плодиться на Ниггуруле, Перворождённые не оставили б своей вахты. Никогда и ни за что. Но ты можешь мне помочь, всё ещё можешь – пока тебя не настигли эльфы. Но, похоже, я только зря трачу силы. Ты боишься, ты поражён страхом. Страх правит тобой, он съел твою душу».
– Никогда не выпускай из клетки зверя, с которым не знаешь, как справиться.
«Резонно, – после краткого замешательства ответила Птица. – Но тебе всё равно придётся выбирать – или собственная жизнь, или помощь от меня».
– И ты думаешь, что я рискну всем сущим ради того, чтобы спасти свою шкуру сегодня? На следующий день весь мир может сгореть в твоих молниях, и некуда будет бежать. С эльфами, может, ещё и сговорюсь какнить, а вот с молнией – никогда.
