Мать работала над мотоциклом до самого вечера.
Небо было цвета мигрени. Однажды донесся звук грома. Это было громыхание, словно тяжелый грузовик переезжал через железный мост. Уэйн ждал дождя.
Тот не пошел.
— Ты когда-нибудь жалела, что не завела себе мотоцикл «Харлей Дэвидсон» вместо малыша? — спросил он у нее.
— Прокормить было бы дешевле, — сказала она. — Дай мне вон ту тряпку.
Он протянул.
Она вытерла руки, приладила кожаное сиденье над новым аккумулятором и перекинула ногу через седло. В своих обрезанных джинсах, слишком больших черных мотоциклетных ботинках, с татуировками, покрывавшими ее руки и ноги, она выглядела так, словно никто и никогда не назовет ее
Она повернула ключ и щелкнула переключателем хода. Циклоп открыл свой глаз.
Она поставила каблук на ножной стартер, приподнялась, обрушила на педаль весь свой вес. Мотоцикл чихнул.
—
Вик поднялась и обрушилась снова. Двигатель выдохнул, выдул из труб пыль и листья. Уэйну не нравилось, как она бросается всей своей тяжестью на педаль стартера. Он боялся, что что-то может сломаться. Не обязательно мотоцикл.
— Давай, — сказала она, понизив голос. — Мы оба знаем, почему малыш тебя нашел, так что давай за дело.
Она снова ударила по стартеру, потом еще раз, и волосы упали ей на лицо. Стартер гремел, а двигатель издавал слабое, краткое, урчащее пуканье.
— Ничего страшного, если он не работает, — сказал Уэйн. Ему вдруг перестало все это нравиться. Это вдруг показалось ему сумасшествием… тем сумасшествием, которого он не видел от своей мамы, с тех пор как был маленьким мальчиком. — Займешься им позже, ладно?
Она не обратила на него внимания. Приподнялась и установила ботинок точно на ножной стартер.
— Поехали
Двигатель бабахнул. Из труб выстрелил грязный синий дым. Уэйн чуть не упал со столба изгороди, на котором сидел. Хупер пригнулся, потом испуганно гавкнул.
Мать прибавила газу, и двигатель взревел. Шум его был пугающим. Но и захватывающим.
— РАБОТАЕТ! — завопил он.
Она кивнула.
— ЧТО ОН ГОВОРИТ? — прокричал он.
Она нахмурилась, не понимая.
— ТЫ ВЕЛЕЛА ЕМУ ГОВОРИТЬ С ТОБОЙ. ЧТО ОН ГОВОРИТ? Я НЕ ПОНИМАЮ ПО-МОТОЦИКЛЕТНОМУ.
— А, — сказала она. — ПОСТОРОНИСЬ: СЕРЕБРЯНЫЙ![116]
— ПОДОЖДИ, Я ВОЗЬМУ СВОЙ ШЛЕМ, — крикнул Уэйн.
— ТЫ НЕ ПОЕДЕШЬ.
Оба они кричали, чтобы их было слышно поверх звука двигателя, колотившего по воздуху
— ПОЧЕМУ?
— ПОКА ЕЩЕ НЕБЕЗОПАСНО. Я НЕ ПОЕДУ ДАЛЕКО. ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ.
— ПОДОЖДИ! — крикнул Уэйн, подняв один палец, потом повернулся и побежал в дом.
Солнце было холодной белой точкой, сиявшей сквозь груды низких облаков.
Она хотела двигаться. Потребность оказаться на дороге была своего рода сводящим с ума зудом, от которого так же трудно отделаться, как от укуса комара. Она хотела выбраться на шоссе, посмотреть, чего она сможет добиться от байка. Что она сможет найти.
Входная дверь захлопнулась. Сын спешил обратно, держа в руках шлем и куртку Лу.
— ВОЗВРАЩАЙСЯ ЖИВОЙ, ХОРОШО? — крикнул он.
— ТАК И СОБИРАЮСЬ, — сказала она. А потом, надев куртку, добавила: — Я БУДУ
Он кивнул.
Мир вокруг нее вибрировал от силы двигателя: деревья, дорога, небо, дом, все это яростно содрогалось, угрожая разрушиться.
