Ничего больше. Она ничего для меня не значит. Я пришел сюда ради тебя. Мне надо было тебя увидеть, только для этого я пришел в клуб. Тебя не было на поле. Я натолкнулся на Мэг, и она предложила вместе перекусить. Это все. Я понятия не имел, что ты сегодня здесь работаешь. Если бы знал, то никогда бы не согласился прийти сюда с ней. Пусть даже это ничего не значит. Блэр, я люблю тебя. Только тебя. Мне никто больше не нужен. И никогда не будет нужен.
Я хотела верить ему. Это было эгоистично и глупо, но я хотела верить в то, что Раш любит меня и что я для него единственная. Пусть даже я оттолкнула его. Ведь я не была с ним честна. Я ненавидела лжецов. Надо было во всем ему признаться, пока он сам меня не возненавидел. Я не хотела этого, но довериться ему не могла. Что может исправить обман? Что хорошего может быть во лжи? Сможет ли он после этого мне верить?
– Я беременна.
Слова сорвались с губ, прежде чем я поняла, что говорю. У Раша округлились глаза, а я развернулась и побежала со всех ног.
Раш
Ноги у меня словно приросли к полу. Я видел, как Блэр убегает от меня, но все равно не мог сдвинуться с места. Мне казалось, что все это сон. Галлюцинация или бред. Я как будто был в забытьи.
В реальный мир меня вернул голос Вудса.
– Если ты за ней не побежишь, это сделаю я, – сказал он.
– Что? – с ненавистью спросил я его, мысленно представляя, как превращаю его физиономию в кровавое месиво.
– Я говорю – если ты за ней не пойдешь, то пойду я. Сейчас кто-то должен быть с ней рядом. Я очень не хочу, чтобы это был ты, потому что считаю, что ты ее не заслуживаешь, но, увы, это должен быть ты.
Вудс знал, что Блэр беременна?
Кровь начала закипать у меня в жилах. Она рассказала Вудсу и не рассказала мне?
– Я был здесь в первое утро, когда она вышла на работу. Из-за запаха бекона она умчалась в туалет. Ее там рвало. Так что – да, я обо всем знаю. Слушай, собственник, хватит испепелять меня взглядом, лучше иди за ней, – с презрением в голосе посоветовал мне Вудс.
– Ей было плохо?
Я не знал, что Блэр было плохо. От боли сдавило грудь. Она страдала, а меня не было рядом. Я бросил ее одну, и она мучилась в одиночестве. Мне не хватало воздуха.
– Да, тупица, ей было плохо. Такое случается с женщинами в ее положении. Но ей уже лучше. А сейчас я собираюсь пойти за ней. Так что лучше пошевелись, – предупредил Вудс.
Я сорвался с места.
Выскочив из клуба, я увидел, что она бежит вверх по склону холма в сторону дома. Она возвращалась к себе. Я побежал следом. Она беременна. Разве ей можно так бегать? Вдруг это плохо отразится на ребенке? Ей следовало перейти на шаг.
– Блэр, стой. Подожди, Блэр! – окликнул я, уже почти догнав ее.
Блэр сбавила шаг и наконец остановилась.
– Прости меня, мне так жаль, – всхлипывая, сказала она и закрыла лицо ладонями.
– Простить? За что? – Я подошел к ней вплотную и притянул к себе.
Я больше не боялся спугнуть Блэр, я не собирался отпускать ее от себя.
– За это. За все. За то, что я забеременела, – прошептала Блэр.
Я почувствовал, как она вся напряглась в моих объятиях. Она извинялась. Нет. Она не должна была извиняться и не должна была ни о чем сожалеть.
– Ты ни в чем не виновата. Больше никогда передо мной не извиняйся. Слышишь?
Блэр немного расслабилась и прижалась ко мне.
– Но я ведь тебе не сказала.
Да, она не сказала, но я понимал почему. Это было хреново, но я ее понимал.
– Мне жаль, что ты мне не рассказала. Я бы никогда не позволил, чтобы ты была одна, когда тебе плохо. Я бы о тебе позаботился. Теперь я всегда буду о тебе заботиться. Я все наверстаю. Обещаю тебе.
Блэр покачала головой и отстранилась от меня:
– Нет. Я не могу. Мы не можем. У меня была причина не рассказывать тебе о беременности. Мы… нам надо поговорить.
Я решил, что буду о ней заботиться и она меня больше не оставит. Но если она хотела поговорить, я был готов.
– Хорошо. Пойдем к тебе, раз уж мы почти пришли.
